А. Толстой

А.К. Толстой- поэт с ярко выраженным своеобразием. Его представления о поэзии, ее месте в жизни человека, назначении, характере поэтического творчества развивались под влиянием идеалистических идей. Наивысшим проявлением красоты жизни была для Т. любовь. Именно любовь открывает человеку суть мира, например, стихотворение «Меня, во мраке и пыли». Как и в пушкинском «Пророке», который близок образностью к стихотворению Т., в произведении нарисована картина перерождения обыкновенного человека в пророка, в поэта под влиянием могущественной Божественной силы любви. Любовь для Т. всеобъемлющее, высшее понятие, основа, на которой строится жизнь.

Одним из проявлений высшей любви является любовь земная, любовь к женщине. Значительное место в поэтическом наследии Т. занимает любовная лирика, циклы стихотворений связанные с образом С.А.Миллер (Толстой). Это такие произведения, как «Средь шумного бала», «Колышется море», «Не верь мне друг», «когда кругом безмолвен лес» и т.д.

Исследователем творчества Т. И.Г. Ямпольским отмечено, что слова грусть, тоска, печаль, уныние наиболее часто употребляются поэтом при определении собственных любовных переживаний и переживаний возлюбленной пота. В стихотворениях, стилизованных под народные песни, интонация, как правило, иная- удалая, страстная(«Ты не спрашивай, не распытывай»).

Красотой для Т. полон не только мир чувств человека, но и мир природы. Гимн земной красоте звучит в поэме «Иоанн Дамаскин». Воссоздавая красоту природы, мира, поэт прибегает к звуковым, зрительным. осязательным впечатлениям. Часто, особенно, в ранних произведениях, картины природы в поэзии Т. сопровождались историческими и философскими рассуждениями. Так в знаменитом стихотворении «Колокольчики мои» поэтическая картина природы сменяется раздумьями лирического героя о судьбе славянских народов. Пейзажные зарисовки часто смыкаются в произведениях Т. с балладными мотивами. В стихотворении «Бор сосновый в стране одинокой стоит» характер пейзажа имеет балладные черты – ночной бор, погруженный в туман, шепот ночного ручья, неясный свет месяца и т.д.

Миру красоты противопоставлен в его поэзии мир светских предубеждений, пороков, мир обыденности, с которым Т., как воин, но с добрым мечом вступает в сражение. Мотивы открытого противостояния злу окружающего мира звучат в стихотворения « Я вас узнал святые убежденья», «Сердце, сильней разгораясь от году до года» и др.

Поэт обладал ярким юмористическим и сатирическим даром. Одной из значительных удач в юмористике был созданный им образ Козьмы Пруткова («Письмо из Коринфа», «К моему портрету», «Древний пластический грек»). Осмеянию он подвергал все то, что с его позиции нарушало законы естественности, свободы, красоты и любви. Поэтому одни произведения были направлены против так называемого демократического лагеря, другие – против официальных правительственных кругов.

Значительное место в поэтическом наследии Т. занимают исторические баллады и былины. Поэт идеализирует домонгольский период истории Отечества, видит в нем выражение доблести народа, проявление нравственной свободы, демократического, справедливого государственного устройства(«Песнь о Гаральде и Ярославне»). Первые баллады появляются в 40-е г.- «Курган»- нарисован романтически условный образ русского богатыря древнейших времен, о котором сохранились лишь смутная молва и легенды. Баллада «Василий Шибанов» основана на фактах, отмеченных в истории государства Российского. Во второй половине 60-х-70-х годов появляются новые баллады на героические сюжеты из истории Новгородской и Киевской Руси. «Змей Тугарин»- действие баллады происходит во время киевского князя Владимира. Змей Тугарин, принявший облик поэта, пророчит страшную судьбу России. Владимир и его богатыри не верят в предсказания змея, но, с позиции Т., все пророчества сбылись в будущем. Т. написал ряд баллад, названия которых соответствовали названиям русских былин: Илья Муромец, Садко.

А.К. Толстой неизменно смеялся над нигилизмом - в стихотворении «Порой весёлой мая…» («Баллада с тенденцией») поэт высмеял “ложный либерализм” с его стремлением “унизить высокое”: цветущий сад нужно засеять репой, соловьёв - истребить за бесполезность, тенистый приют нужно изгадить за то, что в нём свежо и чисто.

В письме к А.Губернатису поэт заметил, что почти все его стихотворения “написаны в мажорном тоне”. для А.К. Толстого Божий мир прекрасен, красота всегда есть в мире, и дело художника - высвободить прекрасное, показать его людям. Для этого нужно подняться над суетой - и тогда откроется (скорее - почувствуется) истина («Средь шумного бала, случайно…»), тогда приоткроется путь к мирам иным («Мне в душу, полную ничтожной суеты…»). Ведь всё на свете - “лишь тень таинственных красот, // Которых вечное виденье // В душе избранника живёт” («Иоанн Дамаскин»).

Именно любовь поднимает человека над заурядностью ежедневного бытия, освобождая его душу («Меня, во мраке и пыли…»). Любовь, как и творчество, преображает человека и мир, приобщает героя к гармонии мира. Те же мотивы находим в драматической поэме «Дон Жуан», где духи говорят о любви:

Художника - да и просто человека - у А.К. Толстого отличает стремление к идеалу, постоянное чувство его присутствия в мире. Этот мотив легко заметить в стихотворении «Темнота и туман застилают мне путь…»:

Отсюда и другой мотив в поэзии А.К. Толстого - мотив запустения, разрушения и упадка усадебной жизни, дорогой и неизменно ценной для нашего поэта. (Пустой дом)

Об этом же стихотворения «Шумит на дворе непогода…», «Приветствую тебя, опустошённый дом…», а в стихотворениях «Тяжёл наш путь, твой бедный мул…» и «Где светлый ключ, спускаясь вниз…» мотив разрушения осложняется традиционной в общем темой гибели целых цивилизаций (последние три стихотворения входят в цикл «Крымские очерки»).

42. "Денисьевский цикл" в творчестве Ф.И. Тютчева новаторство поэтических принципов. Особенности образной системы.

Образ музы-поэзии.

Цикл формируется с начала 1850х. Лир героиня – Елена Александровна Денисьева.

Роковая любовь, сметающая все преграды и запреты.

Любовь – поединок роковой (Предопределение). Трагический гротеск. Предопределение

В цикле создается образ двойного бытия, это сквозной момент в творчестве Т.

Е. А. Денисьевой Тютчев увлекся в 1850 году. Эта поздняя, последняя страсть продолжалась вплоть до 1864 года, когда подруга поэта умерла от чахотки. Ради любимой женщины Тютчев почти порывает с семьей, пренебрегает неудовольствием двора, навсегда губит свою весьма успешную карьеру. Однако основная тяжесть общественного осуждения обрушилась на Денисьеву: от нее отрекся отец, ее тетка вынуждена была оставить свое место инспектрисы Смольного института, где учились две дочери Тютчева.

Эти обстоятельства объясняют, почему большинство стихов «Денисьевского цикла» отмечено трагедийным звучанием, как, например, это:

О, как убийственно мы любим,

Как в буйной слепоте страстей

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!

В стихотворении «Предопределение» (1851) любовь осмыслена как «поединок роковой» в неравной борьбе «двух сердец», а в «Близнецах» (1852) - как гибельный соблазн, родственный соблазну смерти:

И кто в избытке ощущений,

Когда кипит и стынет кровь,

Не ведал ваших искушений –

Самоубийство и Любовь!

Тютчев до конца своих дней сохранил способность благоговеть перед «неразгаданной тайной» женской прелести - в одном из самых поздних своих любовных стихотворений он пишет:

Земное ль в ней очарованье,

Иль неземная благодать?

Душа хотела б ей молиться,

А сердце рвется обожать...

Любовная лирика Тютчева, представленная относительно небольшим числом произведений (творческое наследие поэта вообще невелико по объему), - уникальное явление в русской литературе. По глубине психологизма многие из его стихов сопоставимы с романами Ф. М. Достоевского - кстати, высоко ценившего творчество поэта.

"Денисьевский цикл" - художественное выражение душевной драмы. В нем любовь предстает в различных ипостасях: как возвышающее человека духовное чувство, как могучая, слепая страсть, как тайное чувство, некая ночная стихия, напоминающая о древнем хаосе. Поэтому тема любви звучит у Тютчева то как "союз души с душой родной", то как тревога, то как предостережение, то как горестное признание.

Человек сильных страстей, он запечатлел в стихах все оттенки этого чувства и мысли о неумолимой судьбе, преследующей человека. Такой судьбой была его встреча с Еленой Александровной Денисьевой. Ей посвящен цикл стихотворений, представляющий как бы лирическую повесть о любви поэта - от зарождения чувства до безвременной кончины возлюбленной.

В “денисьевском цикле” - разрушительность страсти, борьба, напряженность всех душевных сил, вызов, брошенный людской пошлости. Тютчев не мог жениться на Денисьевой, но имел от нее троих детей. Поскольку он был дипломатом, всегда занимал хорошие должности, то их роман был на виду и, естественно, подвергался осуждению окружающих. Любовь эта была трудной, горькой для обоих. Но особенно тяжело было Денисьевой. Поводов для сцен у измученной женщины было предостаточно. Это и нередкие отлучки Федора Ивановича, и нечаянно оброненное нежное письмо к жене... С семьей он не порвал, да никогда бы и не решился на это. Мучительная раздвоенность терзала его. Он во всем винил себя - и не без основания.

Пылая любовью, поэт страдал, обрекая на страдания и возлюбленную. В ту пору сожительство невенчанной пары было делом скандальным. От Елены отрекся отец, тетя лишилась поста в Смольном институте. На их детей легло клеймо "незаконности". Не сумев оградить любимую женщину от "суда людского", поэт к себе самому обращал горький упрек:

Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла.

Елена вообще не любила стихов, даже написанных Тютчевым. Ей нравились только те из них, где выражалась его любовь к ней. Тютчев с предельной откровенностью определил свою роль в жизни любимой женщины. Тютчевское понимание любви в эти годы безотрадно. Он видит неумолимый закон, действующий в человеческих отношениях: закон страдания, зла и разрушения:

Союз души с душой родной -
Их соединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
И поединок роковой...

Чувства сильны и беззаветны, сердца преданы друг другу, однако “союз души с душой” губителен. Если сердца обречены на любовь, значит, они обречены и на поединок друг с другом, это неизбежно. Эта мысль со страшной ясностью сформулирована еще в одном стихотворении:

О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!..

Страсти слепы, в них темная стихия, хаос, который поэт видел всюду. Но не только любовь сама по себе разрушительна. Ее губят и те, кто осуждает, и тем самым оскверняет “беззаконное” чувство. Эти блюстители узаконенной морали втаптывают в грязь чувства любимой Тютчевым женщины. А он не может бороться с этим, обвиняет, корит себя, но остается бессильным перед обвинителями. Она же - борется и в схватке с толпой побеждает, сумев сохранить свою любовь. Тютчев не перестает изумляться силе ее любви и преданности. Он снова и снова пишет об этом.

О, как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней...
Сияй, сияй, прощальный свет
Любви последней, зари вечерней!..
Пускай скудеет в жилах кровь.
Но в сердце не скудеет нежность...
О ты, последняя любовь!
Ты и блаженство и безнадежность.

Отстаивая свою любовь, поэт хочет уберечь ее от внешнего мира.
В стихотворении "Она сидела на полу…" показана страница трагической любви, когда она не радует, а приносит печаль, хотя и печаль бывает светлым воспоминанием:

Она сидела на полу
И груду писем разбирала
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала…

Наконец, приближается тот “роковой” исход событий, который Тютчев предугадывал и раньше, еще не зная, что может случиться с ними. Приходит гибель любимой женщины, пережитая дважды - сначала наяву, а потом в стихах. Смерть нарисована с пугающей реалистичностью. В стихотворении так много мелких, четко прорисованных деталей, что явственно возникает перед глазами и комната, где лежит умирающая, и тени, бегущие по ее лицу, и летний дождь, шумящий за окном. Угасает женщина, безгранично любящая жизнь, но жизнь равнодушна и бесстрастна, она продолжает кипеть, ничего не изменится с уходом человека из мира. Поэт - у постели умирающей, “убитый, но живой”. Он, так боготворивший ее, свою последнюю любовь, так страдавший много лет от людского непонимания, так гордившийся и удивлявшийся своей любимой, теперь ничего не может сделать, не в силах вернуть ее. Он еще не до конца осознает боль утраты, ему предстоит все это пережить.

Весь день она лежала в забытьи,
И всю ее уж тени покрывали,
Лил теплый, летний дождь - его струи
По листьям весело звучали,
И медленно опомнилась она,
И начала прислушиваться к шуму...
“О, как все это я любила!”

7 августа 1864 года хоронили Елену Денисьеву, умершую 4 августа от чахотки. В Тютчеве клокотал бунт против смерти. "Двумя самыми великими скорбями" он назвал смерть первой его жены Элеоноры и смерть Елены Денисьевой.

Любила ты, и так, как ты, любить -
Нет, никому еще не удавалось!
О Господи!.. и это пережить...
И сердце на клочки не разорвалось...

В одном из писем другу через два месяца после смерти Денисьевой он писал: "Не живется... Гноится рана, не заживает. Будь это малодушие, будь это бессилие, мне все равно. Только при ней и для нее я был личностью, только в ее любви, в ее беспредельной ко мне любви я сознавал себя... Теперь я что-то бессмыслен, но живущее, какое-то живое, мучительное ничтожество,.."

Вот бреду я вдоль большой дороги
В тихом свете гаснущего дня...
Тяжело мне, замирают ноги...
Друг мой милый, видишь ли меня?

Прошел год, но любовь все жива в его сердце больном. Чтобы как-то забыться, он едет в Италию, но там еще более тяжко: в Турине похоронена его первая жена. Он едет в Ниццу - и там горькие думы о Елене. "Денисьевский" цикл полнится новыми стихами.

О, этот юг! О, эта Ницца!
О, как их блеск меня тревожит!
Жизнь, как подстреленная птица,
Подняться хочет и не может...

Но жизнь торжествует над увяданием, над старостью, над смертью. В "денисьевском" цикле появляются стихи о том, что даже в минуты сокрушающего горя поэт различает за окном "веселый" (не унылый, а именно "веселый") шум летнего дождя.

В стихотворении "Последняя любовь" есть и такие строки:

Помедли, помедли, вечерний день,
Продлись, продлись, очарованье...

Стихи, посвященные Елене Александровне,- это своеобразный дневник поэта, которому он доверяет самые сокровенные, интимные тайны своего сердца и души. Благодаря этой самоотверженной и сильной любви, русская классическая поэзия пополнилась великолепными лирическими стихотворениями. Тютчев рассказал вечную историю любви, страдания и смерти. Она полна утверждения жизни, упоения своим чувством и в то же время - горестного сознания обреченности, беспомощности человека, душевного протеста.

Изучение русской поэзии второй половины XIX века на уроках в 10-м классе. Лекция 6. Поэзия А.К. Толстого

ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Изучение русской поэзии второй половины XIX века
на уроках в 10-м классе

Лектор Л.И. СОБОЛЕВ

План лекций по курсу

№ газеты	Название лекции
34	Лекция 1. Поэтический мир Тютчева.
36	Лекция 2. Поэтика Тютчева.
38	Лекция 3. Жизнь и поэзия Фета. Контрольная работа № 1 (срок выполнения - до 15 ноября 2004 г.)
40	Лекция 4. Основные мотивы лирики Некрасова.
42	Лекция 5. Поэтическое новаторство Некрасова. Контрольная работа № 2 (срок выполнения - до 15 декабря 2004 г.)
44	Лекция 6. Поэзия А.К. Толстого.
46	Лекция 7. Путь Я.П. Полонского.
48	Лекция 8. К.Случевский - предтеча поэзии XX века.
	Итоговая работа

Лекция 6. Поэзия А.К. Толстого

Биография и творчество. История
в сознании Толстого. Смех А.К. Толстого. Основные мотивы лирики.

Поэзию А.К. Толстого проще всего представить ученикам в лекции - довольно будет двух уроков, чтобы познакомить десятиклассников с поэтическим творчеством этого оригинального писателя.

У каждого поэта можно найти стихотворение, представляющее самое главное в этом поэте (разумеется, с точки зрения той или иной темы, идеи и проч.). Для А.К. Толстого это, по-моему, короткое стихотворение 1858 года:

Двух станов не боец, но только гость случайный,
За правду я бы рад поднять мой добрый меч,
Но спор с обоими - досель мой жребий тайный,
И к клятве ни один не мог меня привлечь;
Союза полного не будет между нами -
Не купленный никем, под чьё б ни стал я знамя,
Пристрастной ревности друзей не в силах снесть,
Я знамени врага отстаивал бы честь!

Главное в этом стихотворении - утверждение собственной духовной свободы . Интересна история непечатания этого стихотворения: посланное И.С. Аксакову, негласному редактору славянофильского журнала «Русская беседа», оно было возвращено автору с письмом: “Странно как-то становиться под одно знамя, чтобы отстаивать чужое знамя <…> Я просто считаю это стихотворение - в настоящем его виде, без выражения Вашего собственного на этот предмет воззрения - вредным. Ваш авторитет может поощрить многих слабодушных и породить перевёртышей. Они не поймут Вашего стихотворения и употребят его во зло” (Цит. по: БП , 1, 538). В примечаниях к указанному тому приводятся строки немецкого поэта Ф.Фрейлиграта: “Поэт стоит на башне более высокой, чем вышка партии” (Там же ); комментатор напоминает, что А.К. Толстой прямо высказал царю своё несогласие с несправедливым осуждением Чернышевского, взгляды которого были решительно враждебны поэту, что он вступался за И.С. Аксакова, Т.Г. Шевченко, И.С. Тургенева - в 1869 г. в одном из писем он написал: “Дух партий мне не знаком”, - и привёл последние 4 строки своего стихотворения (Там ж е, 539). Внимательное перечитывание этого стихотворения способно убедить читателя в правоте А.К. Толстого: ведь свобода поэта вовсе не означает неразличения “врагов” и “друзей” - поэт говорит лишь о том, что правота друзей не сделает его пристрастным, то есть слепым приверженцем одного знамени. Вот эпиграф к нашему разговору о поэте.

Биография и творчество

“Всем знавшим его хорошо известно, какая это была душа, честная, правдивая, доступная всяким добрым чувствам, готовая на жертвы, преданная до нежности, неизменно верная и прямая. «Рыцарская натура»” (Тургенев . С. 185).

Самое главное о себе поэт сообщил в письме к итальянскому драматургу и историку литературы Анджело Губернатису, просившему у А.К. Толстого сведений о нём для публичной лекции; письмо (от 20 февраля 1874 г.), по словам поэта, представляет “возможно более полную исповедь” (далее цитируем по СС . Т. 4). “Я родился в С.-Петербурге в 1817 году, но уже шести недель от роду был увезён в Малороссию своей матерью и дядей с материнской стороны г-ном Алексеем Перовским <…> известным в русской литературе под псевдонимом Антоний Погорельский ” (С. 423). Мать поэта, её сёстры и братья были побочными детьми Алексея Кирилловича Разумовского, сенатора при Екатерине II и министра народного просвещения при Александре I. В начале XIX века они были узаконены, получили дворянское звание и фамилию по названию подмосковного имения Разумовского - села Перова. Богатство и близость ко двору определили многие черты бытового уклада Перовских, среди которых были и министр внутренних дел Лев Алексеевич Перовский, и оренбургский военный губернатор Василий Алексеевич, и губернатор Крыма Николай Алексеевич, и генерал-адъютант Борис Алексеевич, член Государственного совета, воспитатель великого князя Александра Александровича (императора Александра III). Алексей Перовский, упомянутый поэтом, участвовал в сражениях Отечественной войны 1812 года, в заграничном походе 1813 г., был автором знаменитых некогда романтических повестей «Лафертовская Маковница» (Пушкин упоминает её в «Гробовщике»), «Чёрная курица, или Подземные жители» (по преданию, написана для племянника Алексея) и романа «Монастырка». Наш поэт с детских лет был товарищем игр цесаревича (будущего императора Александра II), с которым сохранил добрые отношения и в дальнейшем, служа во II Отделении собственной е.и.в. канцелярии. Во время Крымской кампании А.К. Толстой добровольцем был зачислен в стрелковый полк императорской фамилии, а в 1856 г. назначен флигель-адъютантом. В 1861 г. поэт писал императору: “Служба, какова бы она ни была, глубоко противна моей натуре <…> Из меня всегда будет плохой военный и плохой чиновник, но, как мне кажется, я, не впадая в самомнение, могу сказать, что я хороший писатель <…> Служба и искусство несовместимы <…>” (С. 139–140). При этом А.К. Толстой указал “средство служить” государю - “говорить во что бы то ни стало правду”, и это - “единственная должность, возможная для меня” (С. 140). Позже поэт был назначен егермейстером двора. Добавлю, что в литературе А.К. Толстой был дилетантом - он не связывал себя ни с одним журналом, ни с одной литературной партией, ни с одним идейным направлением, и на творчество смотрел не как на профессию, а как на служение (см. подробнее: Ямпольский . С. 93; Майорова . С. 9–11).

“Моё детство было очень счастливо и оставило во мне одни только светлые воспоминания. Единственный сын, не имевший никаких товарищей для игр и наделённый весьма живым воображением, я очень рано привык к мечтательности, вскоре превратившейся в ярко выраженную склонность к поэзии <…> С шестилетнего возраста я начал марать бумагу и писать стихи - настолько поразили моё воображение некоторые произведения наших лучших поэтов <…> Кроме поэзии я всегда испытывал неодолимое влечение к искусству вообще, во всех его проявлениях ” (С. 423–424).

Искусство навсегда останется для нашего поэта высшей ценностью - он всю жизнь служил “таинственной отчизне” (из послания «И.С. Аксакову»); умея высоко ценить природу, “и быт родного нам народа”, и “всё земное”, он тем не менее настойчиво провозглашал в том же стихотворении:

Нет, в каждом шорохе растенья
И в каждом трепете листа
Иное слышится значенье,
Видна иная красота!
Я в них иному гласу внемлю
И, жизнью смертною дыша,
Гляжу с любовию на землю,
Но выше просится душа.

Красота - важнейшая категория в мире А.К. Толстого, имеющая не только эстетическое, но и нравственное значение. Его спор с утилитаристами был последовательным и бескомпромиссным - в том же письме к Губернатису поэт заявлял: “Я один из двух или трёх писателей, которые держат у нас знамя искусства для искусства, ибо убеждение моё состоит в том, что назначение поэта - не приносить людям какую-нибудь непосредственную выгоду или пользу, но возвышать их моральный уровень, внушая им любовь к прекрасному, которая сама найдёт себе применение безо всякой пропаганды” (С. 426). Особенно показательно стихотворение «Против течения».

ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ

Други, вы слышите ль крик оглушительный:
“Сдайтесь, певцы и художники!
Кстати ли
Вымыслы ваши в наш век положительный?
Много ли вас остаётся, мечтатели?
Сдайтеся натиску нового времени!
Мир отрезвился, прошли увлечения -
Где ж устоять вам, отжившему племени,
Против течения?”

Други, не верьте! Всё та же единая
Сила нас манит к себе неизвестная,
Та же пленяет нас песнь соловьиная,
Те же нас радуют звёзды небесные!
Правда всё та же!
Средь мрака ненастного
Верьте чудесной звезде вдохновения,
Дружно гребите во имя прекрасного
Против течения!
<…>

Други, гребите! Напрасно хулители
Мнят оскорбить нас своею гордынею -
На берег вскоре мы, волн победители,
Выйдем торжественно с нашей святынею!
Верх над конечным возьмёт бесконечное,
Верою в наше святое значение
Мы же возбудим течение встречное
Против течения!

Как и любимый герой поэта, Иоанн Дамаскин, А.К. Толстой неустанно восставал “противу ереси безумной, // Что на искусство поднялась // Грозой неистовой и шумной”.

В мире А.К. Толстого - будь это баллады или любовная лирика, исторические драмы или его знаменитый роман «Князь Серебряный», шуточные стихи или так называемые пейзажные стихотворения - преобладает мажорное, торжественное настроение; здесь нет эстетизации зла (оно безобразно, будь это деспотизм в любых его проявлениях или казённая эстетика петербургской архитектуры николаевского времени - см. «Портрет»). Личности поэта был свойствен размах широкой натуры - недаром в его стихах так часто встречаются мотивы воли, удали:

Край ты мой, родимый край!
Kонский бег на воле,
В небе крик орлиных стай,
Волчий голос в поле!

Гой ты, родина моя!
Гой ты, бор дремучий!
Свист полночный соловья,
Ветер, степь да тучи!

И.Ф. Анненский пишет о “коренной черте поэтической души Толстого”, о его “влечении в беспредельное, вширь и ввысь” (Анненский . С. 486).

Приведу последнюю цитату из письма к Губернатису; говоря о нравственном направлении своих произведений, А.К. Толстой характеризует его как “отвращение к произволу” и как “ненависть к ложному либерализму, стремящемуся не возвысить то, что низко, но унизить высокое” ; впрочем, “оба эти отвращения сводятся к одному: ненависти к деспотизму, в какой бы форме он ни проявлялся” (С. 426). Эти воззрения отразились и в исторических произведениях поэта.

История в сознании А.К. Толстого

Для А.К. Толстого древняя домонгольская Русь - “наш европейский период”. Это выражение я цитирую из письма поэта к Б.М. Маркевичу от 7 февраля 1869 года (СС . Т. 4. С. 259); там же автор спрашивает: “И откуда это взяли, что мы антиподы Европы? Над нами пробежало облако, облако монгольское, и пусть чёрт его умчит как можно скорее” (Там же ). А.К. Толстой не был ни западником, ни славянофилом - и если в знаменитых «Колокольчиках…» можно увидеть панславистские идеи, то в стихотворении «Одарив весьма обильно…» нельзя не заметить резкую самокритику, высказанную в полемике с тютчевским стихотворением «Эти бедные селенья…»:

Мы беспечны, мы ленивы,
Всё у нас из рук валится,
И к тому ж мы терпеливы -
Этим нечего хвалиться!

Никакого противопоставления России и Европы поэт не признавал, а в русской истории видел несколько катастроф - удельную междоусобицу после смерти Ярослава (об этом иронически повествуется в «Истории государства Российского от Гостомысла до Тимашева»), татаро-монгольское иго и царствование Ивана IV; московский период русской истории А.К. Толстой, по его собственному признанию, ненавидел, но интересовался им едва ли не более всех других и посвятил ему свою знаменитую драматическую трилогию. Об Иване говорится и в нескольких балладах - в «Василии Шибанове», «Князе Михайле Репнине», «Старицком воеводе». Большая часть баллад А.К. Толстого посвящена домонгольской Руси - князю Владимиру и былинным богатырям, дочери князя Ярослава и мужу её Гаральду Норвежскому. В балладе «Сватовство» праздничный мир Киевской Руси времён князя Владимира блещет всеми красками мая - прекрасна “в красе седых кудрей” княгиня, прекрасен, “бодр и весел” мудрый князь Владимир, прекрасны женихи-богатыри (“светлы, как заря”), прекрасен и сам мир вокруг - с расцветшими вербами, свистом дроздов, рокотом соловьёв, звонким криком журавлей на болоте… Поэтическая и аристократическая старина (в Новгороде А.К. Толстой видел прежде всего аристократическую республику ) противостоит плебейской, казарменной, умственно и нравственно неполноценной новизне. “Наследники Батыя и Мамая”, по мнению поэта, это Иван Грозный и Николай I, Аракчеев и нигилисты - всё, что воплощает политический и умственный деспотизм. В балладе «Поток-богатырь» главный герой пляшет при дворе князя Владимира (опять, конечно, праздник, “пированье идёт, ликованье”) и, утомясь, засыпает “на полтысячи лет” - просыпается “на Москве на реке”, во времена Ивана IV, которого, словно хана и земного бога, толпа чествует, повалясь “на брюхи”.

Да и полно, уж вправду ли я на Руси?
От земного нас бога Господь упаси!
Нам Писанием велено строго
Признавать лишь небесного Бога! -

думает Поток и засыпает ещё “лет на триста”. Но, проснувшись “на другой на реке” во времена автора баллады, герой знакомится с новейшими уродствами - суд присяжных оправдывает убийцу, какой-то “аптекарь, не то патриот” требует от него уважать мужика, “что смиреньем велик”, а в “длинной палате вонючей” красавицы “потрошат чьё-то мёртвое тело”. Потока же с его здравым смыслом называют “ретроградом”, “феодалом” и “остзейским бароном” - сейчас, через сто тридцать лет, очевидна и нам, читателям, бессмысленность этих важных тогда слов-сигналов. Поток резонно заключает, что потребность “лежать // То пред тем, то пред этим на брюхе // На вчерашнем основана духе!” - будь то преклонение перед “московским ханом” или перед мужиком. “Я не знаю, что значит какой-то прогресс, // Но до здравого русского веча // Вам ещё, государи, далече!”, - заключает Поток-богатырь и с тем засыпает ещё “лет на двести”; “А покудова он не проспится, // Наудачу нам петь не годится”. Двести лет ещё не прошло - подождём и мы.

А.К. Толстой неизменно смеялся над нигилизмом - в стихотворении «Порой весёлой мая…» («Баллада с тенденцией») поэт высмеял “ложный либерализм” с его стремлением “унизить высокое” (СС. Т. IV. С. 426): цветущий сад нужно засеять репой, соловьёв - истребить за бесполезность, тенистый приют нужно изгадить за то, что в нём свежо и чисто. Толпы демагогов

В одном согласны все лишь:
Коль у других именье
Отымешь и разделишь,
Начнётся вожделенье.

Нужно заметить, что некоторые современники пеняли поэту за то, что он гласно выступает против нигилистов, в то время как те не имеют возможности ответить; некоторые - например, редактор «Вестника Европы» М.М. Стасюлевич - считали нигилизм слишком ничтожным, чтобы с ним стоило всерьёз бороться. А.К. Толстой отвечал оппонентам: нигилизм “вовсе не дрянность, он глубокая язва. Отрицание религии, семейства, государства, собственности, искусства - это не только нечистота, - это чума, по крайней мере, по моему убеждению” (СС . Т. IV. С. 376; п. М.М. Стасюлевичу от 1 октября 1871 г.). Насколько “противник нигилисма схватит смешную сторону этой язвы <…> настолько он отымает у неё силы” (Там же . С. 377).

Смех А.К.Толстого

Об “испытании смехом” написано много - у нас это прежде всего книга М.М. Бахтина о Рабле (о смехе в XX веке см. отличную статью А.М. Зверева «Смеющийся век» - Вопросы литературы. 2000. № 4). То, что не выдерживает испытания смехом, не стоит серьёзного отношения; подлинные ценности (вспомним хотя бы героя «Дон-Кихота») смехом не разрушаются. И действительно, «Надписи на стихотворениях А.С. Пушкина» смешны, но вовсе не разрушают пушкинской поэзии, не убивают её. Так, стихотворение «Золото и булат» - после строк: “«Всё куплю», - сказало злато; // «Всё возьму», - сказал булат” - дописано А.К. Толстым так:

“Ну так что ж?” - сказало злато;
“Ничего!” - сказал булат.
“Так ступай!” - сказало злато;
“И пойду!” - сказал булат.

А под «Царскосельской статуей» (помните - “Дева над вечной струёй вечно печальна сидит”) написано:

Чуда не вижу я тут. Генерал-лейтенант Захаржевский,
В урне той дно просверлив, воду провёл чрез неё.

Если в смехе нашего поэта нет ренессансного “полного освобождения от жизненной серьёзности” (Бахтин . С. 272) - хотя что такое комедия «Фантазия» как не наслаждение смехом, освобождающим от идиотизма действительности? - то способность комически писать о вполне серьёзных (и для самого А.К. Толстого) вещах явлена в его поэзии в очень сильной степени. Это, например, знаменитая «История государства Российского…» с её рефреном “Земля наша богата, // Порядка в ней лишь нет” - как пишет О.Майорова, “трогательной легенде о любовном союзе власти и народа придан обратный смысл: ни один из правителей России не сумел ни порядка навести, ни - ко всеобщему изумлению - исчерпать богатства «земли»” (Майорова . С. 14). «Песня о Каткове, о Черкасском, о Самарине, о Маркевиче и об арапах» защищает убеждение А.К. Толстого о необходимом расцвете всех национальностей, входивших в Российское государство; всерьёз поэт провозгласил это своё пожелание на обеде в Одессе 14 марта 1869 года, а на выпады шовинистов - в том числе и своего приятеля Б.М. Маркевича - ответил «Песней…»:

Друзья, ура единство!
Сплотим святую Русь!
Различий, как бесчинства,
Народных я боюсь.

Катков сказал, что, дискать,
Терпеть их - это грех!
Их надо тискать, тискать
В московский облик всех!
...................................
Как жаль, что между ними
Арапов нет у нас!

Тогда бы князь Черкасский,
Усердием велик,
Им мазал белой краской
Их неуказный лик;
С усердьем столь же смелым
И с помощью воды
Самарин тёр бы мелом
Их чёрные зады…

А.К. Толстому доступен и гротеск - вспомним, например, «Сон Попова»; виртуозный комизм «Рондо» исследован в статье М.Л. Гаспарова (см., например, Гаспаров . С. 66–74). По-видимому, для поэта жива арзамасская традиция - и в бессмыслице, гротескно напоминающей о гримасах бытия, поэт видит свою логику и свою красоту - назову стихотворение «Вонзил кинжал убийца нечестивый…» и «Сидит под балдахином…»; едва ли стоит читать на уроке вслух «Бунт в Ватикане» или «Мудрость жизни», а для (про) себя - советую.

Отдельная тема - создание Козьмы Пруткова. “Литературная личность” (термин Ю.Н. Тынянова) директора Пробирной палатки, “вдохновенного мракобеса” (Новиков . С. 7) воплощает идею единомыслия в чистом виде. Но Прутков ещё и автор многочисленных пародий (кои он, кстати сказать, вовсе не числит пародиями), без которых уже нельзя представить себе русскую поэзию середины XIX века. Особое место в наследии этого выдуманного писателя занимают афоризмы («Плоды раздумья»), в которых граница между здравым смыслом и абсурдом весьма подвижна.

Основные мотивы лирики

В письме к А.Губернатису поэт заметил, что почти все его стихотворения “написаны в мажорном тоне” (СС . Т. IV. С. 425); для А.К. Толстого Божий мир прекрасен, красота всегда есть в мире, и дело художника - высвободить прекрасное, показать его людям. Для этого нужно подняться над суетой - и тогда откроется (скорее - почувствуется) истина («Средь шумного бала, случайно…»), тогда приоткроется путь к мирам иным («Мне в душу, полную ничтожной суеты…»). Ведь всё на свете - “лишь тень таинственных красот, // Которых вечное виденье // В душе избранника живёт” («Иоанн Дамаскин»).

Слеза дрожит в твоём ревнивом взоре -
О, не грусти, ты всё мне дорога!
Но я любить могу лишь на просторе -
Мою любовь, широкую, как море,
Вместить не могут жизни берега.

Когда Глагола творческая сила
Толпы миров воззвала из ночи,
Любовь их все, как солнце, озарила,
И лишь на землю к нам её светила
Нисходят порознь редкие лучи.

И, порознь их отыскивая жадно,
Мы ловим отблеск вечной красоты;
Нам вестью лес о ней шумит отрадной,
О ней поток гремит струёю хладной
И говорят, качаяся, цветы.

И любим мы любовью раздробленной
И тихий шёпот вербы над ручьём,
И милой девы взор, на нас склоненный,
И звёздный блеск, и все красы вселенной,
И ничего мы вместе не сольём.

Но не грусти, земное минет горе,
Пожди ещё - неволя недолга,-
В одну любовь мы все сольёмся вскоре,
В одну любовь, широкую как море,
Что не вместят земные берега!

Те же мотивы находим в драматической поэме «Дон Жуан», где духи говорят о любви:

Всемирным полная движеньем,
Она светилам кажет путь,
Она нисходит вдохновеньем
В певца восторженную грудь;
Цветами рдея полевыми,
Звуча в паденье светлых вод,
Она законами живыми
Во всём, что движется, живёт.
Всегда различна со вселенной,
Но вечно с ней съединена,
Она для сердца несомненна,
Она для разума темна.

Темнота и туман застилают мне путь,
Ночь на землю всё гуще ложится,
Но я верю, я знаю: живёт где-нибудь,
Где-нибудь да живёт царь-девица!

Как достичь до неё - не ищи, не гадай,
Тут расчёт никакой не поможет,
Ни догадка, ни ум, но безумье в тот край,
Но удача принесть тебя может!

Я не ждал, не гадал, в темноте поскакал
В ту страну, куда нету дороги,
Я коня разнуздал, наудачу погнал
И в бока ему втиснул остроги...

Эта “царь-девица” явно откликнется в одноимённом стихотворении Я.П. Полонского 1876 года, по поводу которого В.С. Соловьёв заметит: “Все истинные поэты так или иначе знали и чувствовали эту «женственную Тень»” (Соловьёв . С. 156). Далее она появится в стихах самого Соловьёва и Блока, где в облике Прекрасной Дамы навеки останется в русской поэзии.

Заметный мотив лирики А.К. Толстого - воспоминание. Как правило, этот мотив звучит традиционно-элегически и связан с “утраченными днями” («Ты помнишь ли, Мария…»), “горькими сожалениями” («На нивы жёлтые нисходит тишина…»), минувшим счастьем («Ты помнишь ли вечер, как море шумело…»), одиночеством («У моря сижу на утёсе крутом…»), “утром наших лет” («То было раннею весной…»). Но это - на первый взгляд. “Воспоминание, - пишет И.А. Бунин, употребляя это слово «не в будничном смысле», - живущее в крови, тайно связывающее нас с десятками и сотнями поколений наших отцов, живших, а не только существовавших, воспоминание это, религиозно звучащее во всём нашем существе, и есть поэзия, священнейшее наследие наше, и оно-то и делает поэтов, сновидцев, священнослужителей слова, приобщающих нас к великой церкви живших и умерших. Оттого-то так часто и бывают истинные поэты так называемыми «консерваторами», то есть хранителями, приверженцами прошлого <…> И оттого-то так и священны для них традиции, и оттого-то они и враги насильственных ломок священно растущего древа жизни” (Бунин . С. 429). Отсюда и другой мотив в поэзии А.К. Толстого - мотив запустения, разрушения и упадка усадебной жизни, дорогой и неизменно ценной для нашего поэта.

Стоит опустелый над сонным прудом,
Где ивы поникли главой,
На славу Растреллием строенный дом,
И герб на щите вековой.
Окрестность молчит среди мёртвого сна,
На окнах разбитых играет луна.

Сокрытый кустами, в забытом саду
Тот дом одиноко стоит;
Печально глядится в зацветшем пруду
С короною дедовский щит...
Никто поклониться ему не придёт -

В блестящей столице иные из них
С ничтожной смешались толпой;
Поветрие моды умчало других
Из родины в мир, им чужой.
Там русский от русского края отвык,
Забыл свою веру, забыл свой язык!

Крестьян его бедных наёмник гнетёт,
Он властвует ими один;
Его не пугают роптанья сирот -
Услышит ли их господин?
А если услышит - рукою махнёт...
Забыли потомки свой доблестный род!

Лишь старый служитель, тоской удручён,
Младого владетеля ждёт,
И ловит вдали колокольчика звон,
И ночью с одра привстаёт...
Напрасно! Всё тихо средь мёртвого сна,
Сквозь окна разбитые смотрит луна,

Сквозь окна разбитые мирно глядит
На древние стены палат;
Там в рамах узорчатых чинно висит
Напудренных прадедов ряд.
Их пыль покрывает, и червь их грызёт...
Забыли потомки свой доблестный род!

“Толстой оказался одним из немногих русских классиков, - пишет Ольга Майорова, - наследием которого официальная идеология никогда - ни в XIX-м столетии, ни в XX-м - не пыталась манипулировать. Никакая власть не объявляла его «своим»: пронизанное иронией слово Толстого твёрдо сопротивлялось подобным попыткам” (Майорова . С. 14).

Вопросы и задания для самопроверки

1. Разберите стихотворение А.К. Толстого «Против течения». Какое место занимает это стихотворение в литературной борьбе середины XIX века?

2. Как создаётся характер Ивана Грозного в трагедии «Смерть Иоанна Грозного»?

3. В чём близость и в чём отличие характера Годунова у А.К. Толстого и Пушкина?

4. Составьте план-конспект урока по творчеству Козьмы Пруткова.

Анненский - Анненский И.Ф. Сочинения гр. А.К. Толстого как педагогический материал // Толстой А.К. Стихотворения. Поэмы. Князь Серебряный. Сочинения Козьмы Пруткова. М., 1999 (статья впервые напечатана в журнале «Воспитание и обучение», 1887. № 8, 9).

Бахтин - Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1990.

БП - Толстой А.К. Полное собрание стихотворений: В 2 т. Л., 1984 («Библиотека поэта», большая серия, второе издание).

Бунин - Бунин И.А. Инония и Китеж // Бунин И.А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. М., 2000.

Гаспаров - Гаспаров М.Л. «Рондо» А.К. Толстого. Поэтика юмора // Гаспаров Михаил . О русской поэзии. Анализы. Интерпретации. Характеристики. СПб., 2001.

Майорова - Майорова О.Е. “Служа таинственной отчизне…”. Литературная судьба А.К. Толстого // А.К. Толстой. Поэзия. Драматургия. Проза. М., 2001.

Новиков - Новиков В.И. Художественный мир Пруткова // Сочинения Козьмы Пруткова. М., 1986.

Соловьёв - Соловьёв В.С. Поэзия Я.П. Полонского // Соловьёв В.С. Литературная критика. М., 1990.

СС - Толстой А.К. Собр. соч.: В 4 т. М., 1963–1964.

Тургенев - Тургенев И.С. Письмо к редактору по поводу смерти гр. А.К. Толстого // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Сочинения. Т. 11. М., 1983.

Ямпольский - Ямпольский И.Г. А.К. Толстой // Ямпольский И. Середина века. Л., 1974.

В предлагаемой читателю статье использованы наблюдения и соображения А.С. Немзера, высказанные им на лекциях об А.К. Толстом, которые читались в нашей школе на протяжении многих лет. Пользуюсь случаем, чтобы поблагодарить его за эти лекции.

Лучшие лирические стихотворения Толстого психологически конкретны и точны. Поэт избегает романтического гиперболизма, форсированной напряженности речи, он тяготеет к простоте выражения чувств, хотя не всегда чужд декларативности. В некоторых лирических стихотворениях Толстой передает столкновение противоречивых чувств, тревогу, раздвоенность («Залегло глубоко смутное сомненье,/И душа собою вечно недовольна...»). Выражая искренние, живые чувства, его лирика лишается «гладкости», завершенности и как бы получает право на небрежность языка и на «дурные рифмы».

Отличительная особенность поэзии А. Толстого - искренний, интимный тон, открытость лирического голоса, за которым угадывается сильная и незаурядная, но исключительно скромная натура. С какой-то деликатной нежностью поэт касается интимных сторон души или переживаний другого человека. Эти черты во многом определили успех его любовной лирики, где душевная чуткость и утонченный артистизм соединились с глубиной страсти и робкой застенчивостью.

Толстой умел передать самую атмосферу нежной влюбленности, едва уловимого интереса, который внезапно проявляют друг к другу совсем незнакомые и до тех пор чужие люди.

Любовь, как и природа, противостояли у Толстого тусклой, прозаической обыденности. В этих переживаниях цельно и полно выражалась его душа. Но была у поэта еще одна заветная тема - русская история, где дорогие для него черты национального характера воплощались в объективных образах. В свернутом виде эпический элемент присущ и лирическим стихотворениям поэта. Уже самый ввод в лирическое стихотворение не только носителя эмоции («я»), но и другого сознания (лирического персонажа) предполагал сюжетность и отчасти драматизацию лирических жанров.

В русской любовной лирике Толстой занимает уникальное место. Его любовная лирика, особенно 1850-х годов, рисует образ человека исключительной нравственной цельности. Его здоровой и сильной натуре чужды появляющиеся позднее паралич воли, сомнение, ему присущи крепость души, надежность и прочность. «Я стою надежно и прочно!» - писал поэт. В любви Толстой видел основное начало жизни. Любовь пробуждает в человеке творческую энергию. Эта жизненная сила любви, свойственная всему бытию, придавала любовной лирике поэта светлый, победительный тон и оптимистические интонации, которые сам Толстой считал отличительным признаком своей поэзии. Примером тому служит стихотворение «Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре...» (1858).

Стихотворение примечательно тем, что, написанное строфами, состоящими из пятистиший, оно обнимает собою все основные стихии жизни - природу, любовь, красоту. В ответ на молчаливую жалобу любящей женщины, недовольной холодностью мужчины («Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре...»), ее возлюбленный объясняет отношение к ней не изменой («О, не грусти, ты все мне дорога...»), а состоянием души, не удовлетворенной ограниченностью земной любви и жаждущей неземных просторов:

Но я любить могу лишь на просторе,
Мою любовь, широкую, как море,
Вместить не могут жизни берега.

Сравнение любви с морем, с его безбрежностью и неисчерпаемостью проходит через всю лирику Толстого. Для поэта любовь - это радостное и добровольное ограничение своей свободы. В горькие минуты, когда он заявляет о своей «особенности», когда он отделяется от любимой, он воспринимает это как «измену». В стихотворении «Не верь мне, друг, когда в избытке горя...» он пишет о временном состоянии души, сравнивая свою «измену» с «изменой моря» «в отлива час». Новый порыв любви воспринимается как общий закон жизни, как природное свойство морской стихии:

И уж бегут с обратным шумом волны
Издалека к любимым берегам.

Божественный замысел создания мира включал любовь как всеобъединяющую и всетворящую силу, но ограничивал всемогущее действие любви на земле:

Когда Глагола творческая сила
Толпы миров воззвала из ночи,
Любовь их все, как солнце, озарила...

Держась «романтического двоемирия», Толстой, в отличие от Фета, полагал, что человек воспринимает природу не целостно, а отдельными картинами или отблесками неземных картин, которые не создают красоты в ее совокупности и единстве:

И, порознь их отыскивая жадно,
Мы ловим отблеск вечной красоты...

Не только красота, но и все другие начала бытия, в том числе любовь, на земле «раздроблены» и не могут слиться вместе:

И любим мы любовью раздробленной...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И ничего мы вместе не сольем.

Такая ограниченная, узкая любовь не удовлетворяет поэта, потому что он чувствует в своей душе иную любовь, превышающую земную, которая не отменяет чувственную, плотскую любовь, а включает ее во всечеловеческую любовь как принцип бытия, положенный Богом в основание мироздания. Именно такой безбрежной, необъятной любовью, невозможной на земле, но возможной в будущем, преодолевающем земное «горе», поэт и любит свою возлюбленную, не отделяя любовь к ней от любви ко всему сущему:

Но не грусти, земное минет горе,
Пожди еще, неволя недолга -
В одну любовь мы все сольемся вскоре,
В одну любовь, широкую, как море,
Что не вместят земные берега!

Эти неограниченные романтические желания, превозмогающие и законы земли, и силы земного человека, выдают в Толстом поэта, не удовлетворенного настоящим, презирающего посредственное, стандартное и всегда в своем порыве обращенного к идеальному в человеке и в жизни.

Вопросы и задания

Расскажите о жизненном и творческом пути А. К. Толстого.
Назовите главные темы творчества поэта.
В чем состоят отличительные особенности его поэзии?
Какие жанры культивировал А. К. Толстой? Кратко расскажите о каждом из них.
Сравните лирику А. К. Толстого и А. А. Фета. Как понимали они главные начала жизни - красоту, любовь, свободу? Как воплощалась в их стихотворениях природа? Найдите общие и различные черты, сравнив отдельные известные вам стихотворения.
Каково отношение А. К. Толстого к Древней Руси? Как выразилось оно в ранее прочитанных вами балладах? В каких жанрах была воплощена А. К. Толстым историческая тема?
Дайте анализ одного из стихотворений о природе и о любви.
Расскажите о сатирических произведениях А. К. Толстого.

Многие русские поэты воспевали и славили природу родного края, и каждый находил что-то свое очень личное: ассоциации, образы из детства, только ему знакомые аккорды, завораживающие краски. Многие произведения А. К. Толстого строятся на описании своих родных мест, своей Родины, вскормившей и вырастившей поэта. В нем очень сильна любовь ко всему «земному», к окружающей природе, он тонко ощущает её красоту. Любимый пейзаж - приусадебный, представляется в унылой, минорной тональности: запущенный сад, зацветающий пруд, обветшалый дом, старые поникшие деревья вдоль аллей:

Приветствую тебя, опустошенный дом,

Завядшие дубы, лежащие кругом,

И море синее, и вас, крутые скалы,

И пышный прежде сад - глухой и одичалый!

В конце 50-60 годов в произведениях поэта появляются восторженные, звонко-напевные мотивы. Особенно привлекательна для Толстого весенняя пора, расцветающие и оживающие поля, луга, леса. Такое возрождение исцеляет поэта от противоречий, душевных терзаний и придает его голосу нотки оптимизма:

И в воздухе звучат слова, не знаю чьи,

Про счастье, и любовь, и юность, и доверье,

И громко вторят им бегущие ручьи,

Колебля тростника желтеющие перья;

Пускай же, как они по глине и песку

Растаявших снегов, журча, уносят воды,

Бесследно унесет души твоей тоску

Врачующая власть воскреснувшей природы!

Солнце, земля, ветер являются активным и действенным началом в произведениях Толстого. В былинах, балладах, написанных поэтом, природа олицетворяет силы добра, вся её мощь противостоит силам зла в образах леших, русалок.
В стихотворении «Край ты мой, родимый край» Родина у поэта ассоциируется с величием степных скакунов, с их безумными скачками на полях. Гармоничное слияние этих величественных животных с окружающей природой, создают у читателя образы безграничной свободы и необъятных просторов родного края. Поэт с восторженным упоением делится картинами широких степей, над которыми словно парят лошади. Толстой передает читателю личные эмоции от этого постоянного движения, от ошеломляющего топота копыт, крика вольных орлиных стай в небе и одинокого воющего волка в поле. Благодаря динамике стихотворения, герой произведения ощущает себя частью окружающего мира, и его восхищению нет предела.
На подсознательном уровне бережет поэт свое душевное равновесие. Особенно его завораживает вид моря, которое несмотря на видимый хаос, беспокойность, подчиняется каким-то своим строгим законам. Бурная водная стихия - это олицетворение взволнованной души Толстого и волны, накатывающие, сменяющие друг друга, наталкивают его на утешительную мысль:

Что же грустить, коли клин вышибается клином.

Как волна сменяется новой волной.

Некоторые лирические стихотворения, в которых поэт воспевал природу, положены на музыку великим композитором современности П. И. Чайковским. Он высоко ценил простые, но глубоко волнующие произведения поэта и считал их необыкновенно музыкальными, а лирические образы возвышенными и яркими.

В своих произведениях Толстой мог удивительно точно сочетать пейзажную лирику с любовной, социальной и сатирической. Согласно собственной теории поэта, внутренний мир человека и мир природы отражаются друг в друге, и подчиняются они только законам абсолютной любви:

И всюду звук, и всюду свет,

И всем мирам одно начало,

И ничего в природе нет,

Чтобы любовью не дышало.

Любовь у Некрасова:Тема любви решена в лирике Некрасова весьма своеобразно. Именно здесь в полной мере проявилось его художественное новаторство. В отличие от своих предшественников, предпочитавших изображать любовное чувство “в прекрасных мгновениях”, Некрасов не обошёл вниманием и ту “прозу”, которая “в любви неизбежна” («Мы с тобой бестолковые люди...»). Однако, говоря словами известного некрасововеда Н.Скатова, он “не только прозаизировал поэзию любви, но и поэтизировал её прозу”.

Основное внимание естественно уделить “панаевскому циклу”. Авдотья Алексеевна Панаева - главный адресат интимной лирики Некрасова. Отношения с Панаевой стали темой многих стихотворений Некрасова, создававшихся на протяжении почти десяти лет. Это настоящий роман в стихах, в котором нашли отражение различные моменты в жизни лирических героев. Именно лирических. Сам Некрасов видел в своих стихах не просто стихотворное обращение к определённой женщине, а придавал им гораздо большее значение. Он печатал эти стихи в журналах, а значит, сознательно делал их предметом поэзии, общим достоянием. Можно сказать, что стихотворения цикла намеренно асоциальны, лишены каких-то конкретных деталей и намёков. На первом плане здесь психологическая мотивировка, изображение чувств и переживаний героев, как и у Тютчева, “поединок роковой”. Он человек рефлектирующий, склонный к мнительности, подозрениям, унынию, озлоблению. Но в центре “панаевского цикла” - она. И именно в создании характера героини проявилось новаторство Некрасова. Это характер совсем новый, и кроме того, он “дан в развитии, в разных, неожиданных даже, его проявлениях, самоотверженный и жестокий, любящий и ревнивый, страдающий и заставляющий страдать” (Скатов). мотивы ссоры («Если, мучимый страстью мятежной...», «Мы с тобой бестолковые люди...»); расставания, разлуки («Так это шутка? Милая моя...», «Прощание») или их предчувствия («Я не люблю иронии твоей...»); воспоминания («Да, наша жизнь текла мятежно...», «Давно - отвергнутый тобою...»); писем («Сожжённые письма») и др. “Панаевским” стихам присуща некоторая парность (ср., например, «Тяжёлый год - сломил меня недуг...» и «Тяжёлый крест достался мне на долю...», «Прости» и «Прощание»).

Таким образом, стихотворения цикла объединяют не только общность содержания, но и художественные особенности: сквозные образы и детали; “нервность” интонации, передающая почти “достоевские” страсти; фрагментарность, обозначаемая на письме многоточиями, которыми кончаются многие стихотворения.

Говоря о самом известном некрасовском цикле, нельзя обойтись без сравнения его с “денисьевским циклом” Тютчева. Как и у Тютчева, любовь у Некрасова почти никогда не бывает счастливой. Мотивы страдания, “незаконности” любви, “мятежности” пронизывают оба цикла и тем самым объединяют - в интимной лирике - двух столь разных поэтов.

В заключение ещё раз вернёмся к вопросу о новаторстве любовной лирики Некрасова. Оно состоит не только в новизне содержания (“прозы жизни”), но и в том, что для изображения “непоэтических” явлений поэт находит соответствующую художественную форму: разговорную речь, прозаизмы, новаторское стихосложение.

Основные мотивы и жанровое своеобразие лирики А.К. Толстого.

Его представления о поэзии, ее месте в жизни человека, назначении, характере поэтического творчества развивались под влиянием идеалистических идей. Наивысшим проявлением красоты жизни была для Т. любовь.

Красотой для Т. полон не только мир чувств человека, но и мир природы . Гимн земной красоте звучит в поэме «Иоанн Дамаскин». Воссоздавая красоту природы, мира, поэт прибегает к звуковым, зрительным. осязательным впечатлениям. Часто, особенно, в ранних произведениях, картины природы в поэзии Т. сопровождались историческими и философскими рассуждениями. Так в знаменитом стихотворении «Колокольчики мои» поэтическая картина природы сменяется раздумьями лирического героя о судьбе славянских народов. Пейзажные зарисовки часто смыкаются в произведениях Т. с балладными мотивами. В стихотворении «Бор сосновый в стране одинокой стоит» характер пейзажа имеет балладные черты – ночной бор, погруженный в туман, шепот ночного ручья, неясный свет месяца и т.д.

Поэт обладал ярким юмористическим и сатирическим даром . Одной из значительных удач в юмористике был созданный им образ Козьмы Пруткова («Письмо из Коринфа», «К моему портрету», «Древний пластический грек»). Осмеянию он подвергал все то, что с его позиции нарушало законы естественности, свободы, красоты и любви. Поэтому одни произведения были

направлены против так называемого демократического лагеря, другие – против официальных правительственных кругов.

26. "Денисьевский цикл" в творчестве Ф.И. Тютчева новаторство поэтических принципов. Особенности образной системы.

Образ музы-поэзии.

Цикл формируется с начала 1850х. Лир героиня – Елена Александровна Денисьева.

Роковая любовь, сметающая все преграды и запреты.

Любовь – поединок роковой (Предопределение). Трагический гротеск. Предопределение

В цикле создается образ двойного бытия, это сквозной момент в творчестве Т.

О, как убийственно мы любим,

Как в буйной слепоте страстей

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!

И кто в избытке ощущений,

Когда кипит и стынет кровь,

Не ведал ваших искушений –

Самоубийство и Любовь!

Земное ль в ней очарованье,

Иль неземная благодать?

Душа хотела б ей молиться,

А сердце рвется обожать...

Судьбы ужасным приговором Твоя любовь для ней была, И незаслуженным позором На жизнь ее она легла.

Союз души с душой родной - Их соединенье, сочетанье,

И роковое их слиянье,

И поединок роковой...

О, как на склоне наших лет Нежней мы любим и суеверней...

Сияй, сияй, прощальный свет Любви последней, зари вечерней!.. Пускай скудеет в жилах кровь.

Но в сердце не скудеет нежность...

О ты, последняя любовь!

Ты и блаженство и безнадежность.

Весь день она лежала в забытьи, И всю ее уж тени покрывали,

Лил теплый, летний дождь - его струи По листьям весело звучали,

И медленно опомнилась она,

И начала прислушиваться к шуму...

“О, как все это я любила!”

Любила ты, и так, как ты, любить -

Нет, никому еще не удавалось!

О Господи!.. и это пережить...

И сердце на клочки не разорвалось...