Стивен Тёрнбулл Самураи. Самураи

От переводчика

Излишним было бы говорить, что книга Стивена Тёрнбулла «Самураи. Военная история» – одно из лучших обобщающих исследований по данной теме. Как и должно быть в настоящей военной истории, описания битв и кампаний тесно переплетены здесь с политикой, экономикой, религией, личными амбициями и страстями японских правителей и полководцев. Несмотря на то, что текст содержит массу японских терминов, имен и названий, мало что на первый взгляд говорящих рядовому читателю, книга читается очень легко. Специальные термины тут же разъясняются, к тому же их оказывается не так уж и много, а по мере углубления в текст герои тысячелетней японской истории, все эти Тайра, Минамото, Кусуноки, Такэда и Токугава начинают восприниматься как старые знакомые. Автор не перегружает текст названиями японских боевых подразделений, мер длины, денежных единиц и пр. Они присутствуют только там, где это необходимо. В русском переводе английские футы были переведены для удобства в метры, однако английские мили решено было оставить, а не переводить в километры, поскольку речь чаще всего идет о расстояниях приблизительных. В главе о японском вторжении в Корею для обозначения частей японской армии используется слово division – дивизия, что, хотя и кажется некоторой модернизацией, довольно точно передает суть – речь идет о боевых единицах численностью 15–20 тысяч человек. Как признает сам автор, при подготовке нового издания книги им были исправлены некоторые ошибки и неточности, допущенные в первом издании. В новом издании была замечена только одна неточность, которую мы позволили себе исправить при переводе. На с. 25 (оригинала), где Кадзивара Кагэтоки перечисляет свою родословную и подвиги своих предков перед битвой при Ити-но-тани, он вовсе не утверждает, как показалось С. Тёрнбуллу, что он участвовал в осаде крепости Канэдзава под началом Минамото Ёсииэ. Он вполне определенно говорит о деяниях своего предка Гонгоро Кагэмаса. По-видимому, автор воспользовался не очень точным переводом соответствующего места из «Хэйкэ моногатари». Обращение к русскому переводу (сделанному И. Львовой, Москва, «Художественная литература», 1982 г., с. 420) позволило сделать необходимое исправление.
Никитин А. Б.

К изданию 1996 г.

Двадцать лет назад, заканчивая рукопись этой книги, я начал предисловие фразой: «Слово «самурай» стало привычным». Оно стало еще более обыденным благодаря успеху этой книги, и я рад, что теперь в серии «Японская библиотека» появилось первое ее переиздание в мягкой обложке.
Естественно, что за последние двадцать лет, написав еще десяток книг, я нашел в «Самураях» некоторые ошибки, которых не мог заметить, когда только что закончил рукопись. Настоящее издание позволило мне еще раз проверить весь текст, и мне было приятно отметить, что всё это ошибки второстепенные, касающиеся в основном дат и некоторых терминов. Помимо этих исправлений, текст не требовал особой редакции, однако я воспользовался случаем и удалил некоторые оценки и суждения, а также различные комментарии, показавшиеся мне не совсем точными. Так, например, я характеризовал ряд сражений при Каванакадзима как «галантный турнир» – едва ли подходящее определение для кампании 1561 г., когда потери со стороны Уэсуги составили 72%!
Я решил не добавлять новых глав к этой книге, поскольку последующие мои публикации в достаточной мере ее дополняют. Описание периода Эдо содержится, как и прежде, в одной главе. То была «эпоха мира» – для военной истории большего и не надо. Мало что здесь говорится и о самураях как покровителях искусств. На этих страницах самурай предстает исключительно как воин.
Эта книга о людях, поэтому я не приношу извинений за то, что привожу в ней большое количество японских имен. Чтобы облегчить задачу читателю, я игнорирую странный самурайский обычай менять имя каждые несколько лет и называю каждого тем именем, под которым он более всего известен. Сперва идет, по старинному японскому обычаю, родовое имя, затем личное. Так, например, Токугава Иэясу (т.е. Иэясу из дома Токугава) начал свою жизнь как Такэтиё, а в возрасте пятнадцати лет его стали звать Мацудайра Мотонобу. Год спустя он был уже Мацудайра Мотоясу. Когда ему исполнилось двадцать, он заменил данное ему имя на Иэясу, а в двадцать семь отказался от своего родового имени ради фамилии Токугава. После смерти он был обожествлен как Тоо-сё-гу. В этой книге я всюду называю его Токугава Иэясу.
Я упростил также чтение дат, переведя на европейский стиль все встречающиеся в хрониках и эпических произведениях даты лунного календаря при помощи «Таблиц японской хронологии» Брамзена. Транскрипции имен даны по системе Хепбёрна. Чтобы избежать тавтологии и безобразного смешения японских и английских слов, я сохранил некоторые суффиксы в именах и названиях, а именно: -гава (река), -дзи (буддийский храм или монастырь), -яма (гора или холм), -сима (остров).
Я пользуюсь случаем, чтобы поблагодарить следующих лиц и организации за предоставление иллюстраций для этой книги и за оказанную помощь в работе над ней: Пола Норбри из Японской библиотеки, Роджера Клива из Оспри Паблишинг, которым я благодарен за своевременные и полезные советы при подготовке первого издания; Гилберта Смита – за переводы с японского; К. Б. Гарднера, помощника хранителя Отдела восточных рукописей и печатных книг Британской библиотеки, который помогал мне в поисках нужной литературы и предоставил японские оригиналы, положенные в основу моих карт и схем; Джона Андерсона, позволившего использовать свою коллекцию, чтобы проиллюстрировать развитие вооружения, и всех моих коллег в Северном отделении Британского общества То-кэн, организации, так много сделавшей для поощрения серьезных исследований в области японского оружия. Особо я хочу поблагодарить моего друга Яна Боттомли, коллекция которого послужила материалом для нескольких иллюстраций и который предоставил мне возможность пользоваться своей неопубликованной монографией о японском защитном воружении, написанной в соавторстве с Дж. Хопкинсом.
Б. В. Робинсон из Музея Виктории и Альберта, Х. Р. Робинсон из Арсенала Лондонского Тауэра, д-р Наёси Ии, мэр Хиконэ, Ёсинобу Токугава, директор фонда Токугава Рэймэйкай, Ёсими Хаяси, директор музея Акидзуки в Фукуока, Лаури Аллен из Рида, Австралия, Луи Аллен из Даремского университета оказали мне помощь и дали полезные советы при подготовке книги. И. Дж. Кларк и Э. Дж. Хит дали практические советы, связанные с процессом публикации; синьора С. Росси любезно предоставила переводы с итальянского. Д-р М. Тондж, мой бывший коллега по Даунинг-колледжу, Кембридж, снабдил меня некоторыми ценными корейскими материалами. Я хотел бы поблагодарить Японское общество Лондона за разрешение пользоваться его протоколами.
И еще я хочу поблагодарить мою дорогую супругу Джо, без постоянной поддержки и помощи которой эта работа не увидела бы свет.
Стивен Тёрнбулл
Отдел восточноазиатских исследований
Лидсский университет, ноябрь 1995 г.

* * *

Япония вошла в современный мир в 1868 г. под знаком реставрации власти императора, призрачной фигуры, которая на протяжении многих веков была отстранена от реальной власти гегемонами из самурайского сословия, правителями-воинами. По сути в реставрации Мэйдзи, по крайней мере на ранних ее этапах, было мало радикального или революционного, ибо осуществили ее представители того же самурайского сословия, а император остался тем же, чем он был с древнейших времен – гарантом легитимности власти других людей. За одно десятилетие новые правители-самураи направили Японию на путь модернизации, и хотя по ходу дела им пришлось отказаться от феодальных привилегий собственного класса, бывшие самураи фактически стали лидерами во всех сферах жизни современного японского общества. Что еще более важно – они привнесли в современную эпоху тот самурайский дух воинской чести, которому суждено было определять поведение японца по крайней мере до конца второй мировой войны, когда японские солдаты шли в бой со старинными самурайскими мечами и погибали под огнем врага в самоубийственных психических атаках.
История самураев – это история Японии на протяжении большей части последнего тысячелетия, и поэтому не следует приписывать самурайские традиции исключительно прошлому. Прежде всего, невозможно понять современное японское общество и поведение японцев, не представляя себе ценностей прежней Японии, а эти ценности развивались прежде всего в среде самураев. Более всех прочих современных народов японцы связаны узами той личной преданности и долга, которые обычно называют «феодальными». Применим ли термин «феодальный» к нынешним условиям или нет, в поведении современных японцев явственно проступает многое из того, что является наследием их самурайского прошлого.
Помимо того, что история самураев многое объясняет в поведении японцев, она сама по себе чрезвычайно увлекательна и колоритна. Никто точно не знает, когда в Японии появились самураи. Древнейшие письменные источники, дающие о них какие-либо определенные сведения, относятся к X в. Кажется очевидным, однако, что появление провинциальной военной элиты должно восходить к гораздо более раннему времени, возможно – к периоду доисторических гробниц IV – V вв. С X в. самураи постепенно увеличивали свои земельные владения, а к концу XII в. верховная власть в Японии окончательно переходит в руки самурайской верхушки.
Удивителен не сам факт перехода власти к самураям, а то, что это произошло не путем низвержения или уничтожения класса придворной аристократии в Киото, представители которой до тех пор управляли страной в качестве министров императорского двора, а за счет его постепенного вытеснения. Самураи, в массе своей грубые воины из отдаленных провинций, восхищались светскими манерами и классической культурой придворных и охотно стремились подражать им. После того как в XIV в. центр военной власти был перенесен в Киото, самураи стали приобщаться к придворной жизни и сами превратились в покровителей искусств. Правившие в то время сёгуны Асикага гораздо больше преуспели именно в этом, а не в поддержании мира. Годы их правления (1336–1573) отмечены почти непрерывными гражданскими войнами.
Таким образом, когда к концу XVI в. прекратились войны и мир надолго воцарился при сёгунах из дома Токугава, в среде самураев уже сложились не только кодекс поведения воина, но и богатая традиция покровительства изящным искусствам. Период Токугава (1600–1867) дал самураям и первую возможность обратить внимание на искусство управления страной не одними лишь принудительными методами. Продолжительность этого периода и мир, почти не нарушавшийся военными столкновениями, свидетельствуют о приспособляемости самураев к новым условиям, об их успешном превращении из военного сословия в администраторов. В то же время, даже в век всеобщего мира, их никогда не покидало сознание, что они воины; именно в период Токугава самураи выработали кодекс бусидо, или «путь воина». Романтизируя воинскую силу предшественников и рассуждая о своей новой моральной и интеллектуальной ответственности в качестве гражданских правителей, самураи воплотили в бусидо моральные принципы, которым японцы продолжали следовать, даже когда вмешательство западной цивилизации вынудило их совершить переход в новую эру.
После поражения во второй мировой войне японцы предпочли на какое-то время забыть о бусидо, однако в последние годы они вновь смогли увидеть свое прошлое в его истинном свете и с энтузиазмом восприняли телесериалы, фильмы и книги, расказывающие о подвигах лихих самураев былых времен.
Стивен Тёрнбулл создал живое захватывающее повествование о самураях. Начав с самых ранних свидетельств о воинских традициях в мифологии доисторической Японии, он проследил эволюцию самурайского сословия от самых истоков через века славы и власти до разложения в начале периода Мэйдзи. Его рассказ построен на весьма солидной основе. Прежде всего его интересует военная история, он дает превосходные описания сражений и военных походов, но всегда рассматривает войны и развитие военного дела на фоне тех исторических и социальных явлений, которые их породили. Многие современные англоязычные авторы, пишущие о Японии, уделяют внимание исключительно военной истории. «Самураи» – это нечто большее, чем описание походов и сражений.
Пол Варли
Колумбийский университет

Глава I
Боги и герои

Когда Небо и Земля были единым целым, а мужское и женское начало еще не разделились, все сущее представляло собой хаотическую массу, содержавшую зародыш жизни.
Затем появилось подобие ростка тростника, возникшее из хаоса, когда более легкие и чистые элементы поднялись вверх, чтобы образовать Небо, а более тяжелые осели и стали Землей. Эта загадочная форма превратилась столь же мгновенно, как и возникла, в первое божество, Куни-токо-тати, «Божество – Владыку Августейшей Середины Неба».
Затем возникли другие боги. Все они рождались по одному, пока не появилась пара божеств, Идзанаки и Идзанами, т.е. Зовущий Мужчина и Зовущая Женщина. Когда они вместе стояли на плавучем мосту Неба и с любопытством смотрели на плавающую внизу Землю, старшие боги дали им украшенное драгоценными камнями коралловое копье. Они погрузили его в Океан и взбудоражили его воды. Когда они вынули копье, с его наконечника упали капли. Капли застыли и образовали острова, и на один из них спустилась божественная пара. Они установили коралловое копье в качестве центрального столба и опоры своего дома. Так была создана Япония.
Это начало японской истории изложено в старейших японских хрониках, «Кодзики» и «Нихонги», составленных в начале VIII в. В этом мифе творения мы уже видим основополагающие аспекты японской традиции, наиболее важные из которых – концепция божественного происхождения япон – ских правителей и использование оружия в качестве символа власти. Если бы наш анонимный хронист захотел выступить не только как летописец, но и как пророк, он не смог бы отыскать более подходящей метафоры для истории последующих десяти столетий, ибо до новейшего времени боевому оружию, воплощенному в японском мече, суждено было оставаться основой общества, а характер борьбы и военных столкновений определял его развитие.
В какой-то мере семена будущего конфликта были посеяны с самого начала, ибо капли воды, упавшие с наконечника копья, застыли самым беспорядочным образом. Вместо того чтобы слиться в один участок суши, они разбились на тысячи мелких кусочков, которые затем произвольно соединились, образовав четыре главных острова. Самый крупный из них, Хонсю, принял форму вытянутого полумесяца. У его южной оконечности возник более компактный Кюсю, который, видимо, из чистой вредности, образовал рваный западный край. Небольшой остров Сикоку втиснулся между двумя другими, оставив между собой и Хонсю прекрасный длинный пролив, называемый Внутренним морем. Четвертый остров, Хоккайдо, свернулся у холодной северной оконечности Хонсю. Он упал так далеко на севере, что им пренебрегали до сравнительно недавнего времени, и поэтому в нашем рассказе он не будет принимать участия. Таким образом, читателю предстоит иметь дело только с тремя главными островами и еще с горсткой более мелких, о которых будет сказано по ходу повествования.
Помимо своих сложных очертаний, Японские острова имеют к тому же непростое географическое положение. Япония расположена в сотне миль от южной оконечности Корейского полуострова. Лежащие на пути два маленьких островка сокращают расстояние между Японией и Кореей до пятидесяти миль. Это достаточно близко, чтобы путешествие на материк было возможным, но слишком далеко, чтобы оно было легким. Благодаря этому японцы могли получать из Азии все, что им было нужно, и не допускать проникновения того, чего им не хотелось. За всю историю самураев была лишь одна попытка иноземного вторжения на Японские острова. Впрочем, и японцы всего лишь раз вторгались на материк – широкие водные пространства препятствуют этому в обоих направлениях.
Несмотря на выгодное географическое положение, творцы Японии создали страну, пригодную только для героев. Сама форма островов представляет собой препятствие для сообщения. По капризу лукавых богов 80% суши занимают горы, около 600 из них возвышается не менее чем на 2 000 метров, а одна, легендарная Фудзи, достигает 4 000 метров. В горах множество быстрых речек и чистых озер, они покрыты густой растительностью. Добавьте сюда еще климат с жарким влажным летом и снежной зимой, с бурной весной и меланхоличной осенью. Оставшиеся 20% плодородных земель распределите всего между тремя областями, прибавьте периодические землетрясения и тайфуны, напоминающие местным жителям о невидимой длани Творца, и вы получите страну, которая с борта современного самолета смотрится как кусок измятого зеленого бархата. К тому же в то время, о котором пойдет речь, элементарная проблема выживания уже имела оттенок приключения.
Три крупных области с наиболее плодородной землей расположены вдоль восточного края Хонсю. Самая большая из них – равнина Канто, занимающая около 5 000 квадратных миль. Другие две равнины – это Ноби и Кинаи. Борьба за обладанием этими землями определяет всю японскую историю. Веками они привлекали основную массу японского населения, а сейчас там расположены три великих мегаполиса – Токио, Нагоя и Осака.
Равнина Кинаи, расположенная в самом центре Хонсю, является как бы «пупом» Японии, подобно тому как озеро Бива, северный берег которого обступили горы, а воды устремляются к морю, аккуратно делит страну на две равные части. К тому же до недавнего времени столица государства всегда находилась на равнине Кинаи, почему эта область и получила название «внутренних провинций». В этой книге термины «западная» и «восточная» Япония употребляются в соответствии с расположением этих земель по отношению к равнине Кинаи. В течение многих лет основные магистрали Японии пролегали вдоль побережья – либо на запад, вдоль Внутреннего моря на западный Хонсю, Кюсю и Сикоку, либо на восток и на север, где проходит древняя дорога Токайдо, прославленная художником Хиросигэ в большой серии его ксилографий. Окинув взглядом место действия, вернемся опять к богам.
Не надо долго вчитываться в древнюю хронику, чтобы встретить первое упоминание настоящего меча. Это оружие принадлежало Идзанаки. Им он убил своего сына, Бога огня, рождение которого причинило страшную боль Идзанами. Богиня была так удручена случившимся, что удалилась в подземный мир. Исполненный раскаяния из-за первого в мире убийства и скорбя о жене, Идзанаки, подобно Орфею, спустился за ней в подземное царство, чтобы вырвать Идзанами из когтей богов Ада. Его попытка не удалась; на обратном пути его преследовали восемь Богов грома и прочие злые духи, от которых он весьма искусно отбился своим мечом. Вернувшись, он совершил многочисленные омовения, чтобы очиститься от адской скверны.
Бог огня не был их единственным отпрыском. Ему предшествовали еще два божества. Старшей была Аматэрасу – Богиня Солнца, за ней последовал Сусаноо – Вспыльчивый муж. Сусаноо представляется существом неуравновешенным, подверженным вспышкам ярости. Он выплескивал свою ярость, меча громы и молнии. Во время одного из таких припадков он дошел до того, что швырнул в свою нежную сестру дохлого жеребца. Она бежала от него и скрылась в пещере. Все существа были весьма огорчены этим обстоятельством, ибо когда Богиня Солнца спряталась, мир погрузился во мрак. Они собрались, чтобы придумать способ выманить ее из укрытия, и решили преподнести ей самые прекрасные дары из всех возможных. Некий Одноглазый бог, как его прозывали, выковал для нее железное зеркало. Этот кузнец-небожитель по традиции считается отцом оружейного ремесла. Примечательно, что греческие циклопы также славились как искусные металлурги.
Другим подарком было ожерелье из драгоценных камней, которое вместе с зеркалом повесили на дерево у входа в пещеру. Музыка и смех побудили Аматэрасу выглянуть из пещеры, и она увидела свое отражение в зеркале. Пораженная собственной красотой, она стояла и смотрела, а тем временем вход в пещеру завалили камнями, прежде чем она успела вернуться туда. Так миру был возвращен свет.
Но по крайней мере один раз буйный нрав Сусаноо принес какую-то пользу. В земле Идзумо обитал гигантский змей с восемью головами и восемью хвостами, и его хвосты заполняли восемь долин. Его глаза были подобны солнцу и луне, на его хребте росли леса. Этот змей, глотавший людей, особенно любил молодых девушек. Сусаноо вызвался убить змея. Вы-брав в качестве наживки привлекательную девушку, он спрятался неподалеку, держа в руке отцовский меч, а в качестве дополнительной приманки для чудовища припас изрядное количество сакэ (японского рисового вина). Змей наконец приполз и, не обращая внимания на девушку, погрузил все восемь голов в сакэ и с наслаждением выпил. Вскоре змей опьянел и стал легкой добычей для Сусаноо, который выскочил из засады и стал яростно рубить его на куски. Когда он дошел до хвоста, клинок отскочил, и он обнаружил, что там спрятан волшебный меч. Этот прекрасный клинок он подарил сестре, и поскольку та часть змея, где он был найден, была окутана черными тучами, он назвал его «Амэ-но муракомо-но цуруги», или «Меч Клубящихся Туч».
По праву первородства Аматэрасу унаследовала Землю и через некоторое время послала своего внука Ниниги править Японскими островами, сотворенными ее родителями. Когда Ниниги готовился покинуть Небо, она дала ему три предмета, которые должны были облегчить ему путь: те самые зеркало, драгоценности и меч. Получив эти вещи, которым суждено было стать регалиями японских императоров, принц Ниниги спустился с Неба на вершину горы Такатико на Кюсю. Он женился и со временем передал регалии своему внуку Дзимму, первому земному императору Японии.
В «Микадо» Гилберта и Салливана Пу Ба заявляет, что может проследить свою родословную «вплоть до атомного ядра первичной протоплазмы». Возможно, Гилберт и был знаком с японским мифом о творении, описывающим зарождение жизни из бесформенного хаоса; тем не менее, как это ни странно, нынешний император Японии может перечислить 124 поколения царственных предков – это древнейший из существующих ныне правящих домов. Хотя, надо признать, реальное существование Дзимму, первого императора, – факт весьма сомнительный. По легенде, Дзимму с мечом в руке переправился с Кюсю на Хонсю, по пути выиграл множество битв, сражаясь со всевозможными врагами, в том числе с восьмьюдесятью земляными пауками, которых он быстро уничтожил, причем опять-таки с помощью хмельного напитка. Согласно традиции, он взошел на трон 11 февраля 660 г. до н.э., и этот день в Японии до сих пор является национальным праздником.
Археология дает более приземленные, но не менее убедительные свидетельства присутствия человека на Японских островах на протяжении последних 100 000 лет. Первые 90 000 лет Япония была связана с азиатским материком. Затем, в конце последнего ледникового периода, таяние ледников привело к поднятию уровня мирового океана, и Япония оказалась отрезанной от материка теми самыми проливами, которые сыграли столь важную роль в ее последующей истории.
В изолированной от материка Японии жили аборигены. Около 500 г. до н.э. их начали вытеснять пришельцы монголоидного типа, предки современного населения страны. Они прибывали постепенно на протяжении последующих нескольких сотен лет, принесли с собой гончарный круг, бронзу, железо, культуру риса. Острые железные мечи, самые смертоносные изделия их мастерства, помогли этим завоевателям потеснить туземные племена. Естественно, имели место и смешанные браки, чем объясняется относительная волосатость японцев по сравнению с другими монголоидами.
Ко времени десятого императора, которого звали Судзин (около 200 г. н.э.), в мифах стала преобладать примитивная форма анимизма, который впоследствии стали считать исконной религией Японии, синто – «путем богов». Характерной чертой синто является то, что определенные места: водопады, вершины гор, нагромождения скал необычайной красоты – считаются местами обитания богов. Подобные места становились средоточием культа, и, как правило, рядом с ними строились синтоистские святилища, легко узнаваемые по характерной форме ворот, напоминающей греческую букву пи. Согласно учению синто вся вселенная едина, а святые места являются теми уголками творения, где человек может слиться с природой и почтить ее Творцов. Синто не объясняет этот мир, но приглашает человека принять в нем участие, отождествляя себя с такими природными явлениями, как деревья, земля, вода, рождение, жизнь и смерть.
Это ощущение гармонии с природой как нельзя лучше проявляется в основанном императором Судзином великом святилище в Исэ, воздвигнутом в честь Аматэрасу, Богини Солнца. Этот замечательный комплекс зданий отличается чрезвычайной простотой конструкций, и, чтобы подчеркнуть тот факт, что это не памятник, а живая часть окружающей среды, святилища с момента их основания каждые двадцать лет сносятся, а затем отстраиваются вновь.

Тернбулл Стивен

Самураи (Военная история)

Тёрнбулл Стивен

Самураи. Военная история

Перевод с английского А. Б. Никитина

А.Б. Никитин: Излишним было бы говорить, что книга Стивена Тёрнбулла "Самураи. Военная история" - одно из лучших обобщающих исследований по данной теме. Как и должно быть в настоящей военной истории, описания битв и кампаний тесно переплетены здесь с политикой, экономикой, религией, личными амбициями и страстями японских правителей и полководцев.

Предисловие

Глава I. Боги и герои

Глава II. Будда и буси

Глава III. Война Гэмпэй

Глава IV. Падение дома Тайра

Глава V. Звездный час самураев

Глава VI. Клятва верности

Глава VII. Век войн

Глава VIII. Святые и самураи

Глава IX. Чай и мушкеты

Глава X. Корейская война Хидэёси

Глава XI. Последние счеты

Глава XII. Упадок и возрождение

Приложения

Предисловие

От переводчика

Излишним было бы говорить, что книга Стивена Тёрнбулла "Самураи. Военная история" - одно из лучших обобщающих исследований по данной теме. Как и должно быть в настоящей военной истории, описания битв и кампаний тесно переплетены здесь с политикой, экономикой, религией, личными амбициями и страстями японских правителей и полководцев. Несмотря на то, что текст содержит массу японских терминов, имен и названий, мало что на первый взгляд говорящих рядовому читателю, книга читается очень легко. Специальные термины тут же разъясняются, к тому же их оказывается не так уж и много, а по мере углубления в текст герои тысячелетней японской истории, все эти Тайра, Минамото, Кусуноки, Такэда и Токугава начинают восприниматься как старые знакомые. Автор не перегружает текст названиями японских боевых подразделений, мер длины, денежных единиц и пр. Они присутствуют только там, где это необходимо. В русском переводе английские футы были переведены для удобства в метры, однако английские мили решено было оставить, а не переводить в километры, поскольку речь чаще всего идет о расстояниях приблизительных. В главе о японском вторжении в Корею для обозначения частей японской армии используется слово division - дивизия, что, хотя и кажется некоторой модернизацией, довольно точно передает суть - речь идет о боевых единицах численностью 15-20 тысяч человек. Как признает сам автор, при подготовке нового издания книги им были исправлены некоторые ошибки и неточности, допущенные в первом издании. В новом издании была замечена только одна неточность, которую мы позволили себе исправить при переводе. На с. 25 (оригинала), где Кадзивара Кагэтоки перечисляет свою родословную и подвиги своих предков перед битвой при Ити-но-тани, он вовсе не утверждает, как показалось С. Тёрнбуллу, что он участвовал в осаде крепости Канэдзава под началом Минамото Ёсииэ. Он вполне определенно говорит о деяниях своего предка Гонгоро Кагэмаса. По-видимому, автор воспользовался не очень точным переводом соответствующего места из "Хэйкэ моногатари". Обращение к русскому переводу (сделанному И. Львовой, Москва, "Художественная литература", 1982 г., с. 420) позволило сделать необходимое исправление.

Никитин А. Б.

К изданию 1996 г.

Двадцать лет назад, заканчивая рукопись этой книги, я начал предисловие фразой: "Слово "самурай" стало привычным". Оно стало еще более обыденным благодаря успеху этой книги, и я рад, что теперь в серии "Японская библиотека" появилось первое ее переиздание в мягкой обложке.

Естественно, что за последние двадцать лет, написав еще десяток книг, я нашел в "Самураях" некоторые ошибки, которых не мог заметить, когда только что закончил рукопись. Настоящее издание позволило мне еще раз проверить весь текст, и мне было приятно отметить, что всё это ошибки второстепенные, касающиеся в основном дат и некоторых терминов. Помимо этих исправлений, текст не требовал особой редакции, однако я воспользовался случаем и удалил некоторые оценки и суждения, а также различные комментарии, показавшиеся мне не совсем точными. Так, например, я характеризовал ряд сражений при Каванакадзима как "галантный турнир" - едва ли подходящее определение для кампании 1561 г., когда потери со стороны Уэсуги составили 72%!

Я решил не добавлять новых глав к этой книге, поскольку последующие мои публикации в достаточной мере ее дополняют. Описание периода Эдо содержится, как и прежде, в одной главе. То была "эпоха мира" - для военной истории большего и не надо. Мало что здесь говорится и о самураях как покровителях искусств. На этих страницах самурай предстает исключительно как воин.

Эта книга о людях, поэтому я не приношу извинений за то, что привожу в ней большое количество японских имен. Чтобы облегчить задачу читателю, я игнорирую странный самурайский обычай менять имя каждые несколько лет и называю каждого тем именем, под которым он более всего известен. Сперва идет, по старинному японскому обычаю, родовое имя, затем личное. Так, например, Токугава Иэясу (т.е. Иэясу из дома Токугава) начал свою жизнь как Такэтиё, а в возрасте пятнадцати лет его стали звать Мацудайра Мотонобу. Год спустя он был уже Мацудайра Мотоясу. Когда ему исполнилось двадцать, он заменил данное ему имя на Иэясу, а в двадцать семь отказался от своего родового имени ради фамилии Токугава. После смерти он был обожествлен как Тоо-сё-гу. В этой книге я всюду называю его Токугава Иэясу.

Я упростил также чтение дат, переведя на европейский стиль все встречающиеся в хрониках и эпических произведениях даты лунного календаря при помощи "Таблиц японской хронологии" Брамзена. Транскрипции имен даны по системе Хепбёрна. Чтобы избежать тавтологии и безобразного смешения японских и английских слов, я сохранил некоторые суффиксы в именах и названиях, а именно: -гава (река), -дзи (буддийский храм или монастырь), -яма (гора или холм), -сима (остров).

Я пользуюсь случаем, чтобы поблагодарить следующих лиц и организации за предоставление иллюстраций для этой книги и за оказанную помощь в работе над ней: Пола Норбри из Японской библиотеки, Роджера Клива из Оспри Паблишинг, которым я благодарен за своевременные и полезные советы при подготовке первого издания; Гилберта Смита - за переводы с японского; К. Б. Гарднера, помощника хранителя Отдела восточных рукописей и печатных книг Британской библиотеки, который помогал мне в поисках нужной литературы и предоставил японские оригиналы, положенные в основу моих карт и схем; Джона Андерсона, позволившего использовать свою коллекцию, чтобы проиллюстрировать развитие вооружения, и всех моих коллег в Северном отделении Британского общества То-кэн, организации, так много сделавшей для поощрения серьезных исследований в области японского оружия. Особо я хочу поблагодарить моего друга Яна Боттомли, коллекция которого послужила материалом для нескольких иллюстраций и который предоставил мне возможность пользоваться своей неопубликованной монографией о японском защитном воружении, написанной в соавторстве с Дж. Хопкинсом.

Б. В. Робинсон из Музея Виктории и Альберта, Х. Р. Робинсон из Арсенала Лондонского Тауэра, д-р Наёси Ии, мэр Хиконэ, Ёсинобу Токугава, директор фонда Токугава Рэймэйкай, Ёсими Хаяси, директор музея Акидзуки в Фукуока, Лаури Аллен из Рида, Австралия, Луи Аллен из Даремского университета оказали мне помощь и дали полезные советы при подготовке книги. И. Дж. Кларк и Э. Дж. Хит дали практические советы, связанные с процессом публикации; синьора С. Росси любезно предоставила переводы с итальянского. Д-р М. Тондж, мой бывший коллега по Даунинг-колледжу, Кембридж, снабдил меня некоторыми ценными корейскими материалами. Я хотел бы поблагодарить Японское общество Лондона за разрешение пользоваться его протоколами.

И еще я хочу поблагодарить мою дорогую супругу Джо, без постоянной поддержки и помощи которой эта работа не увидела бы свет.

Стивен Тёрнбулл

Отдел восточноазиатских исследований

Лидсский университет, ноябрь 1995 г.

Предисловие

От переводчика

Никитин А. Б.

К изданию 1996 г.

Естественно, что за последние двадцать лет, написав еще десяток книг, я нашел в «Самураях» некоторые ошибки, которых не мог заметить, когда только что закончил рукопись. Настоящее издание позволило мне еще раз проверить весь текст, и мне было приятно отметить, что всё это ошибки второстепенные, касающиеся в основном дат и некоторых терминов. Помимо этих исправлений, текст не требовал особой редакции, однако я воспользовался случаем и удалил некоторые оценки и суждения, а также различные комментарии, показавшиеся мне не совсем точными. Так, например, я характеризовал ряд сражений при Каванакадзима как «галантный турнир» – едва ли подходящее определение для кампании 1561 г., когда потери со стороны Уэсуги составили 72%!

Я решил не добавлять новых глав к этой книге, поскольку последующие мои публикации в достаточной мере ее дополняют. Описание периода Эдо содержится, как и прежде, в одной главе. То была «эпоха мира» – для военной истории большего и не надо. Мало что здесь говорится и о самураях как покровителях искусств. На этих страницах самурай предстает исключительно как воин.

Я упростил также чтение дат, переведя на европейский стиль все встречающиеся в хрониках и эпических произведениях даты лунного календаря при помощи «Таблиц японской хронологии» Брамзена. Транскрипции имен даны по системе Хепбёрна. Чтобы избежать тавтологии и безобразного смешения японских и английских слов, я сохранил некоторые суффиксы в именах и названиях, а именно: -гава (река), -дзи (буддийский храм или монастырь), -яма (гора или холм), -сима (остров).

Я пользуюсь случаем, чтобы поблагодарить следующих лиц и организации за предоставление иллюстраций для этой книги и за оказанную помощь в работе над ней: Пола Норбри из Японской библиотеки, Роджера Клива из Оспри Паблишинг, которым я благодарен за своевременные и полезные советы при подготовке первого издания; Гилберта Смита – за переводы с японского; К. Б. Гарднера, помощника хранителя Отдела восточных рукописей и печатных книг Британской библиотеки, который помогал мне в поисках нужной литературы и предоставил японские оригиналы, положенные в основу моих карт и схем; Джона Андерсона, позволившего использовать свою коллекцию, чтобы проиллюстрировать развитие вооружения, и всех моих коллег в Северном отделении Британского общества То-кэн, организации, так много сделавшей для поощрения серьезных исследований в области японского оружия. Особо я хочу поблагодарить моего друга Яна Боттомли, коллекция которого послужила материалом для нескольких иллюстраций и который предоставил мне возможность пользоваться своей неопубликованной монографией о японском защитном воружении, написанной в соавторстве с Дж. Хопкинсом.

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Глава IX
Чай и мушкеты

Десять месяцев между июнем 1582 и апрелем 1583 года засвидетельствовали самый мощный всплеск самурайской энергии, который когда-либо знала японская история. В июне 1582 г. Тоётоми Хидэёси был рядовым военачальником, сражавшимся за господина. Через десять месяцев, отомстив за смерть Нобунага, он стал владыкой тридцати провинций. Нобунага потребовалось двадцать лет, чтобы подчинить их своей власти. То, как ему это удалось, в уменьшенном виде отражает события последующих двадцати лет, ибо Хидэёси показал миру, каким образом он собирается создавать свою империю.

Когда известие о смерти Нобунага дошло до Хидэёси, он не стал разглашать эту новость и предложил Мори перемирие. Условия мира были достаточно мягкими, и вскоре Хидэёси поспешил в Киото. Тем временем Акэти Мицухидэ яростно преследовал родственников Нобунага, пытаясь истребить их. Нобутада, старший сын Нобунага, был убит самураями Акэти во дворце Нидзё. Акэти двинулся в Адзути, замок-дворец Нобунага, и разграбил его, разделив золото и серебро среди своих воинов. Он не нанес ущерба самому дворцу, но через несколько дней тот сгорел, вероятно, подожженный мародерами, и таким образом от символа власти Нобунага остались лишь каменные стены. Его так никогда и не отстроили заново. Затем Акэти почувствовал себя неуверенно. Он знал, что Хидэёси скоро вернется, а его приспешники не могли разыскать и схватить Иэясу. Что касается последнего, то история, которую о нем рассказывают, настолько типична, что вполне может быть правдивой. Люди Акэти пытались перехватить его по дороге из Сакаи в Окадзаки. Во время этого опасного путешествия ему однажды пришлось спрятаться на грузовой барже под кучей тюков с рисом. Самураи Акэти обыскивали лодку, тыкая копьями в тюки. Острие одного из копий резануло Иэясу по ноге, но он хладнокровно снял повязку с головы и вытер кровь с наконечника прежде, чем копье вынули.

30 июня судьба настигла Акэти Мицухидэ. Как только вернулась армия Хидэёси, Акэти был атакован у Ямадзаки, к юго-западу от столицы. Войска Акэти были наголову разбиты. Когда он убегал через рисовые поля, его узнали крестьяне, которые вышли пограбить; они схватили его и забили до смерти. Прошло всего тринадцать дней с тех пор, как он повел войско против Нобунага; отсюда его прозвище – «тринадцати-дневный сёгун».

Хидэёси, таким образом, отомстил за смерть Нобунага, и это поставило его в весьма выгодное положение. Поднявшись из рядовых солдат, он пользовался большой популярностью среди своих людей, для которых умение сражаться было главной добродетелью. Несмотря на невзрачную сутулую фигуру и лицо, которое, как замечают некоторые современники, делало его похожим на обезьяну, на поле битвы он был истинным богом войны. Когда-то простой асигару, свадебный наряд которому шили из старых знамен его господина, Хидэёси теперь готов был прибрать к рукам все владения прежнего хозяина. Как говорится в одной старой китайской пословице, тяжелый тюк переложили с одних широких плеч на другие.

Из тех, кто в первую очередь возражал против захвата Хидэёси всех этих владений, были, естественно, оставшиеся в живых члены семьи Нобунага. Надо было учесть и мнение товарищей по оружию, таких, как Сибата Кацуиэ, который сражался рядом с ним при Нагасино и занимал столь же высокое положение; Нива Нагахидэ, только что ставшего свидетелем того, как его творение – замок Адзути превратилось в пепел; Такигава Кадзумаса и Икэда Нобутэру. Токугава Иэясу еще не объявился, чтобы высказать свое мнение. Все эти люди хорошо и преданно служили Нобунага и едва ли были склонны рассматривать Хидэёси как его бесспорного наследника. Им, однако, пришлось иметь дело с человеком совсем иного склада, нежели их покойный господин. Хидэёси был умным и хитрым политиком. Его предложение провозгласить наследником внука Нобунага было бы более чем оправданным и разумным, не будь этому внуку всего один год. Японская традиция марионеточных правителей возрождалась в новом облике!

В условиях феодальной Японии в такой ситуации единственным аргументом могла быть только сила. В течение четырех месяцев продолжались непрерывные форсированные марши, осады и сражения. Перед Хидэёси стояла сложная стратегическая задача. Нобутака, третий сын Нобунага, угрожал столице из Гифу, старого замка семьи Ода. Такигава Кадзумаса питал сильную ненависть к Хидэёси, которая, возможно, была вызвана завистью. Он укрепился в замке Камэяма в Исэ. Но самая большая угроза исходила от Сибата Кацуиэ, который отличился во время кампании Нобунага против Асаи и Асакура и в награду получил провинции Этидзэн и Кага, которыми управлял из своего замка Кита-но-сё (современный город Фукуи). Сибата выступил после переворота, чтобы напасть на Акэти, и был страшно раздосадован, что Хидэёси его опередил. Что касается Сибата, то единственным моментом, благоприятным для Хидэёси, было то, что на всю зиму его армия была намертво заперта в Этидзэн снежными заносами. В остальном, если не учитывать этого метеорологического обстоятельства, Хидэёси приходилось полагаться исключительно на свои военные дарования и надеяться, что три его противника не смогут согласовать свои действия. Последнее, впрочем, было более чем вероятно. Хидэёси не мог рассчитывать на поддержку какого-либо другого даймё. Все, включая Иэясу, внимательно следили, как Хидэёси выйдет из такого положения. Только явный успех, а не добрые отношения, позволил бы рассчитывать на поддержку.

Если бы три союзника, младший Ода, Такигава и Сибата, сумели действовать сообща, они, вероятно, взяли бы верх. Вместо этого нетерпеливый Ода Нобутака открыто объявил войну Хидэёси в декабре 1582 г., когда все проходы в Этидзэн были завалены снегом. Это было по меньшей мере неблагоразумно, и Хидэёси мгновенно отреагировал. Он ввел войска в провинцию Мино и окружил замок Гифу. Такой демонстрации силы оказалось достаточно, чтобы Нобутака униженно попросил пощады и отдал себя целиком на милость Хидэёси. Тот простил его и ограничился только взятием заложников, чтобы обеспечить его лояльность в дальнейшем. Как это не похоже на покойного отца Нобутака! Нобунага, наверное, перебил бы весь гарнизон.

Едва Хидэёси вернулся в Киото, как пришло еще одно известие. Такигава Кадзумаса был готов выступить на Киото из Исэ при поддержке отряда Сибата, размещенного в замке Нагахама в Оми. Гарнизоном замка Нагахама командовал Сибата Кацутоё, сын Кацуиэ. Замок находился южнее, поэтому снежные заносы не мешали продвижению Кацутоё. Поскольку к поспешным действиям его вынудил молодой Ода, Сибата, очевидно, пытался задержать Хидэёси до оттепели. Хидэёси, однако, умел воевать золотом не хуже, чем сталью, и за хорошую взятку замок Нагахама перешел к нему вместе со всем гарнизоном, включая командира. Обезопасив тыл, Хидэёси обошел Исэ и осадил Такигава Кадзумаса в замке Камэяма. Такигава сдался, когда замок стал разваливаться у него на глазах – результат наиболее успешного использования подкопов в военной истории Японии.

Теперь Сибата Кацуиэ мог надеяться только на весеннюю оттепель. Чтобы предупредить любое нападение со стороны Этидзэн, Хидэёси послал гарнизон в Нагахама и устроил оборонительный рубеж из тринадцати фортов на севере Оми. Это, очевидно, были довольно примитивные, наскоро построенные укрепления – возможно, обыкновенный частокол со смотровыми башнями, поскольку тогда стояла зима, а север Оми – гористая местность. Центр этой оборонительной линии находился как раз к северу от озера Бива, среди крутых лесистых холмов, окружающих озеро Ёго. Два форта контролировали дорогу, которая ведет на север от Нагахама: форт Тагами, которым командовал кузен Хидэёси, Хасиба Хидэнага, и Ивасакияма, под командованием христианина Такаяма Укона; на горе же, на высоте 400 с лишним метров, стоял форт Сидзугатакэ, которым командовал Накагава Киёхидэ.

Все было спокойно на северном фронте, когда Хидэёси получил известие, что Ода Нобутака вновь восстал. Проклиная свое великодушие, Хидэёси вновь направился к Гифу, но едва он успел построить войска в боевой порядок, как пришли вести с границы между Оми и Этидзэн. Сибата послал по талому снегу Сакума Моримаса напасть на пограничные форты. Сакума занял Ивасаки, а христианин Такаяма вынужден был отступить в Тагами. Сакума воспользовался плодами победы и осадил Сидзугатакэ. Крепость не пала, но ее комендант, Накагава, был убит, и осаждавшие готовились отразить штурм.

Хидэёси спросил посланца, не отвел ли Сакума свои войска назад. Когда тот ответил, что никаких признаков готовящегося отступления пока не заметно, лицо Хидэёси, до тех пор скорбное, неожиданно осветилось радостью. Вот она, та единственная роковая ошибка врага, благодаря которой Япония упадет к нему в руки как спелый персик. В чем же была причина такой уверенности? В одном слове – Нагасино. Опыт той страшной битвы был жив в памяти как Хидэёси, так и Сибата. Сакума Моримаса в ней не участвовал, и поспешный штурм, которым он собирался взять форт Сидзугатакэ, должен был стать самоубийственным при атаке на силы, занимающие оборонительную позицию. Необходимо было послать сильное подкрепление, прежде чем к Сакума сможет присоединиться Сибата, который все еще пробивался через горные проходы из Этидзэн. Одним из тех быстрых бросков, мастером которых был Хидэёси, он проскакал с горсткой самураев из окрестностей Гифу в Тагами, ночью за шесть часов покрыв расстояние в пятьдесят миль. Здесь он застал своего кузена и вместе с растерявшимся Такаяма провел отряды через горные проходы к Сидзугатакэ. Все это они успели до рассвета.

Сакума тем временем игнорировал повторные приказы Сибата Кацуиэ отступить на позиции. Узнав о прибытии Хидэёси прежде, чем, как полагал Сакума, тот вообще мог услышать о нападении на Сидзугатакэ, он отступил на близлежащий холм, где на рассвете его войско, насчитывавшее 7 000 или 8 000 человек, было атаковано 6 000 воинов Хидэёси. Расписная ширма в замке Осака, хотя и стилизованная, прекрасно передает ощущение битвы среди холмов и лесов. Сражение продолжалось до полудня, до тех пор, пока воины из Этидзэн не дрогнули и не побежали, побросав копья, мечи, мушкеты и даже одежду, когда они продирались через густой кустарник.

Затем началась кровавая погоня через горы, до самых ворот замка Сибата, Кита-но-сё. Сибата, который не участвовал в битве, признал свое поражение и решил умереть со славой. Все окна в замке были затворены, а центральную башню заполнили соломой, которую Сибата поджег. Когда вспыхнуло пламя, он вонзил себе кинжал в живот. Так завершилась короткая, но решающая битва при Сидзугатакэ. Она предоставила Хидэёси контроль над всем, что оставил Нобунага и, что, вероятно, еще более важно, обеспечила ему союзников и верных помощников. Среди «семи копий Сидзугатакэ», как он нарек в тот день семерых самых доблестных самураев, мы находим имя Като Киёмаса, сына кузнеца из родной деревни Хидэёси, который вскоре стал одним из его величайших полководцев.

Когда Ода Нобутака узнал о смерти Сибата, он должным образом последовал примеру своего союзника. После этого в живых остался только один сын Нобунага, Ода Нобуо, который поспешил вступить в союз с единственным вероятным соперником Хидэёси во всей центральной Японии – Токугава Иэясу. То было роковое решение, ибо оно вело к столкновению двух выдающихся воинов, двух близких друзей и братьев по оружию. Любое военное противостояние Хидэёси и Иэясу завершилось бы битвой титанов.

Иэясу в то время был владыкой пяти провинций, поскольку смерть Такэда Кацуёри дала ему Каи и Синано, прежние владения Сингэна, в дополнение к Микава, Тотоми и Суруга. Иэясу, таким образом, унаследовал золотые рудники Сингэна, его отлаженную административную систему и многих из его верных и свирепых приближенных. Он был опасным противником, и Хидэёси это знал.

Как только оба они осознали, что противостояния не избежать, они стали вербовать союзников всюду, где только могли. Стратегическую расстановку сил в этом противостоянии – одну из наиболее интересных в истории Японии и в то же время менее всего изученную, вкратце можно описать так.

Хидэёси владел собственными провинциями и состоял в союзе с Мори на западе, с Нива Нагахидэ и Маэда Тосииэ на Хокурикудо, которых он «устроил» в освободившихся провинциях Сибата, и с Уэсуги Кагэкацу, наследником Кэнсина, в северном Тосандо. Среди прочих своих командиров – землевладельцев он мог рассчитывать на Инаба Иттэцу, Гамо Удзисато и Хори Хидэмаса, при том, что рядом с ним были также Икэда Нобутэру и Мори Нагаёси (не связанный родством с кланом Мори). По численности силы союзников Хидэёси превосходили силы Иэясу раза в три.

У Иэясу было много сторонников на Токайдо. Он предусмотрительно выдал свою дочь замуж за Ходзё Удзинао, представителя четвертого поколения Ходзё, если считать от Ходзё Соуна. На Хокурикудо он полагался на сомнительную поддержку Саса Наримаса, воинственный вид которого один историк уподобил «скалящей зубы сушеной сардине». Иэясу поддерживал Сикоку в лице Тосокабэ Мототика. Были и другие, менее значительные союзники, вроде самурая по имени Хомо с Токайдо.

Итак, два гиганта копили силы. Иэясу было сорок три года, Хидэёси сорок девять. В этом наборе союзников было что-то от войны Гэмпэй, только в более крупном масштабе. С появлением Хидэёси и Иэясу возникает ощущение, что средние века остались позади и мы присутствуем при столкновении двух армий Ренессанса. Спор между ними вновь должен был разрешиться в местности, прилегающей к равнине Ноби, недалеко от современного города Нагоя. Следует иметь в виду, какое влияние оказал на Хидэёси и Иэясу опыт сражения при Нагасино. Оба понимали значение стратегии обороны, несмотря на то, что она противоречила традиционным самурайским идеалам.

Кампания началась, когда союзник Хидэёси, Икэда Нобутэру, захватил замок Инуяма на реке Кисо. Таким образом он оказался в двенадцати милях по прямой от Иэясу, который разместил свой форпост в Киёсу. В какой-то мере Овари стала «ничейной землей» между Мино и Микава, провинцией Иэясу. Захват Инуяма был косвенно направлен против Иэясу, и когда зять Икэда, Мори Нагаёси, показался на дороге, ведущей от Инуяма к Киёсу, Иэясу решил остановить его продвижение, пока силы противника не объединились. Сакаи Тадацугу и другие командиры взяли одно из подразделений армии Токугава в 5 000 человек и встретили армию Мори у деревни Комаки, в середине пути. Произошла жаркая битва. Мори удавалось удерживать силы Токугава в деревне, несмотря на плотный огонь аркебуз, пока Сакаи не обошел его и не атаковал с тыла. Мори поспешно отступил, потеряв 300 человек.

Тогда Сакакибара Ясумаса предложил, чтобы Иэясу перешел в Комаки, поскольку рядом с деревней находился круглый холм, возвышавшийся над окрестными рисовыми полями метров на 80. Солдаты Токугава взяли лопаты, выкопали рвы и установили вокруг Комакияма частокол. На возведение укреплений ушла неделя, и поскольку никакая непосредственная опасность пока им не угрожала, Иэясу приказал отремонтировать два старых форта в Хира и Кобата. Вскоре после того, как Иэясу закончил сооружение укреплений, подошел Хидэёси. 7 мая 1584 г. он прибыл в замок Инуяма, где Икэда Нобутэру ознакомил его с диспозицией. Хидэёси покинул Инуяма, чтобы произвести разведку позиций Иэясу, и сделал комплимент противнику, искренне польстив ему тем, что велел возвести ряд фортов напротив фортов Иэясу. Он разместил свою ставку в Гакудэн, за линией фронта, которая протянулась от Ивасакияма до Нидзубори. Между этими двумя фортами, стоящими примерно в полутора милях друг от друга, он построил стену высотой пять метров и в метр толщиной. Иэясу в ответ воздвиг еще один форт в Тараку, но не стал строить стену. Две самурайских армии основательно окопались, почти как солдаты первой мировой войны. Оба военачальника выжидали за линией укреплений, не решаясь начать лобовую атаку и разделить участь Такэда Кацуёри. У Хидэёси было не менее 80 000 человек, и такое положение дел ему изрядно наскучило, как он писал Мори Тэрумото: Наша линия обороны растянута на десять или пятнадцать тё [около мили] напротив замка Комаки. И хотя мы пытались заставить врага выйти и вступить в сражение, Иэясу ни за что не хочет выходить из своего замка в Комаки. Так что нет смысла здесь оставаться...

Было очевидно, что в Японии XVI века такая позиционная война не могла продолжаться долго. Менее чем через неделю ожидания Икэда Нобутэру пришел к Хидэёси и предложил совершить рейд в провинцию Микава. Поскольку половина самураев Микава в то время сидели за укреплениями на Комакияма, это предложение не было лишено смысла, но при условии, что гарантировалась внезапность. Хидэёси согласился и приготовился к лобовой атаке на позиции Иэясу в качестве отвлекающего маневра.

Икэда выступил в полночь, с 15 на 16 мая. Его силы в целом насчитывали 20 000 человек, но, чтобы сохранить обстановку секретности при переброске такого большого войска, он двинулся первым с 6 000 воинов, немного спустя за ним последовали Мори Нагаёси с 3 000, Хори Хидэмаса с 3 000 и Миёси Хидэцуна с 8 000 солдат. Утро 16 мая застало их на привале в Касиваи. Армию в 20 000 человек довольно трудно спрятать, и к полудню какие-то крестьяне доложили Иэясу о присутствии в районе Касиваи большого числа вражеских самураев. Сперва он не хотел им верить, но к вечеру разведчики подтвердили эти сведения, и Иэясу приготовился выступить. К тому времени армия Икэда после короткого отдыха пошла дальше, продвигаясь уже днем и не с такой скоростью. В ночь с 16 на 17 мая они переправились через реку Ята, и авангард Икэда приблизился к форпосту Ивасаки, который удерживал для Иэясу Нива Удзисигэ. Армия растянулась почти на пять миль, и на рассвете 17 мая самураи Икэда пошли на штурм Ивасаки, который был взят без особого труда. Остальная армия расположилась на завтрак вдоль дороги, не подозревая о приближающемся войске Токугава.

Иэясу оставил Сакаи, Хонда и Исикава присматривать за Комаки и выступил в восемь вечера 16 мая. Его авангард под командованием Мидзуно Тадасигэ к десяти вечера добрался до Кобата, где в полночь к нему присоединился Иэясу. Иэясу разгадал стратегию Икэда и после двух часов сна отправил Мидзуно перехватить арьергард колонны Икэда.

Нападение было совершенно внезапным. Самураев Икэда, которыми командовал Миёси Хидэцугу, застали врасплох, когда они завтракали на Сирояма. Они были неожиданно атакованы Мидзуно справа и Сакакибара слева. Атака была успешной, и Миёси едва удалось унести ноги. Третья дивизия, ближайшая, от кого можно было ожидать подмоги, расположилась примерно в трех милях дальше по дороге. Когда грохот аркебуз докатился до них, Хори Хидэмаса поспешно развернул армию и двинулся назад, на шум выстрелов. Они вскоре подошли к поселку Нагакутэ и расположились на холме двумя отрядами, так, что между ними и наступающими войсками Токугава оказалась река Канарэ. Хори Хидэмаса был опытным командиром и увидел в полоске воды защиту не менее действенную, чем частокол Нагасино. Было семь часов утра 17 мая. Хори приказал своим людям зажечь фитили, зарядить ружья и стрелять, как только враг приблизится метров на два-дцать. В качестве дополнительной награды он обещал по 100 коку риса каждому, кто собьет всадника. Войска Токугава приближались бегом, прямо в зону прицельного огня аркебузиров. Тучи пуль смешали их ряды, и, увидев, что они дрогнули, Хори повел своих людей в яростную атаку, которая разбросала самураев Токугава в стороны. Опять повторилась бы та же история, что и при Нагасино, но в момент, когда 3 000 воинов Хори врезались в строй 4 500 Токугава и раскололи его надвое, Хори увидел на горизонте золотой веер, штандарт Иэясу, который вел основные силы Токугава. Тогда он благоразумно отступил и вновь занял позицию вместе с первой и второй дивизиями под командованием Мори и Икэда, которые отступили назад от Ивасаки. Иэясу сделал широкий обход, собирая остатки своего потрепанного авангарда. Последовала пауза, пока обе армии строились в боевой порядок, а затем, с девяти утра, завязалась «настоящая» битва при Нагакутэ.

Войско Токугава насчитывало 9 000 человек, которые были разделены почти поровну между тремя командирами. Ии Наомаса был одним из столпов дома Токугава. Он служил Иэясу с 1578 г. и, по совету Иэясу, облачил всех своих самураев и асигару в красные лакированные доспехи. Эту идею Иэясу позаимствовал у старых приближенных Сингэна, которые рассказали ему, как в сражениях при Каванакадзима Ямагата Масакагэ имел обыкновение одевать в красные доспехи всех своих людей. Против так называемых «Красных Дьяволов» Наомаса стояли два сына Икэда, Тэрумаса и Юкисукэ, с 4 000 воинов. Мори Нагаёси стоял на левом фланге с 3 000 человек, а Икэда Нобутэру оставался в резерве с 2 000. Соотношение сторон было почти равным. Не было ни более выгодной позиции, ни частокола, ни элемента неожиданности.

Сражение началось с того, что аркебузиры Токугава стали обстреливать противника, что побудило двух сыновей Икэда атаковать Ии Наомаса, который отбил их атаку плотным аркебузным огнем. Старший Икэда пришел на помощь сыновьям, но ни Мори, ни Иэясу пока не сделали ни одного выстрела. Мори ждал, когда Иэясу окажет поддержку своему левому крылу – тогда Мори смог бы атаковать его с фланга, но Иэясу трудно было одурачить. Он неожиданно повел все свои силы в атаку, разделив их на два отряда, и этот удар заставил дрогнуть самураев Мори. Мори разъезжал взад и вперед перед рядами воинов, размахивая боевым веером. Он был весьма приметен в своей белой накидке, и один из «Красных Дьяволов» тщательно прицелился и прострелил ему голову. Это была очень эффектная смерть, и она стала сигналом для Ода Нобуо, который пошел в обход и атаковал армию Мори с фланга. Все войско Мори подалось назад, а Икэда упал на свой походный стул, поняв, что теперь все пропало. Молодой самурай по имени Нагаи Наокацу подбежал и пронзил его копьем, захватив призовую голову. К часу дня сражение закончилось. Иэясу сел, и перед ним положили 2 500 голов побежденных. Он рад был узнать, что его собственные потери ограничились 600.

Битва при Нагакутэ изображена на расписной ширме, которая хранится в Музее искусства Токугава в Нагоя. На центральной панели ширмы отображено несколько наиболее интересных моментов, среди них красный штандарт семьи Ии с их инициалами и смерть Икэда Нобутэру.

Тем временем в двух лагерях строились предположения об исходе экспедиции. Когда Хидэёси услышал о «битве за завтраком» на Сирояма, он немедленно выступил с подкреплением, в то время как Хонда Тадакацу приготовился атаковать его с фланга. До стычки, однако, дело не дошло – войско Хидэёси было столь огромным, что оно без труда могло бы уничтожить этого талантливого командира Токугава, но Хидэёси так понравилась его храбрость, что он не стал ему даже угрожать. Поэтому Хонда вернулся в Кобата, где встретил Иэясу. Вскоре обе армии вновь укрылись за оборонительными рубежами, и прежнее противостояние возобновилось.

Этот застой продолжался в течение нескольких месяцев, в то время как союзники двух главных соперников сражались в других частях страны, в частности, на Хокурикудо, где Маэда Тосииэ разбил Саса Наримаса. С конца 1584 г. отношения между Иэясу и Хидэёси стали от военного противостояния переходить к политическому партнерству. В конце концов каждый из них понимал, что другой стоит большего с головой, нежели без нее, и Иэясу покорился. Ведь Хидэёси, думал он, не будет жить вечно, а вместе они могут покорить всю Японию. Иэясу поступил очень разумно и заслуживает репутации человека, который овладел империей путем уступок.

Между 1582 и 1586 гг. Хидэёси построил замок Осака. Этот замок оставался его официальной резиденцией до самой его смерти и, подобно Адзути, олицетворял могущество своего владельца. Он был возведен на месте бывшего Исияма Хонгандзи, укрепленного храма Икко, который в свое время также был построен с учетом стратегических задач. Из Осака можно было одним глазом наблюдать за Внутренним морем, а другим – за Киото. Одной из необычных черт в его конструкции было использование циклопических гранитных блоков. Самый большой камень имеет двенадцать метров в длину и шесть в ширину. Замок Осака подвергся многочисленным перестройкам и в нынешнем состоянии является лишь тенью былого сооружения.

Теперь, когда Иэясу был на его стороне, а замок Осака стал его базой, Хидэёси почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы приступить к завоеванию всей Японии. Единственными влиятельными кланами в Японии, не признавшими его превосходства, были: на Хонсю – Ходзё и Датэ, которые оба были блокированы союзниками Хидэёси, а также обитатели Сикоку и Кюсю. Сикоку пал первым. Кампания была столь короткой, что ее не стоит и обсуждать подробно. Вторгшаяся на остров армия Хидэёси насчитывала 80 000 солдат, включая людей Мори. Тосокабэ Мототика вскоре сдался. Ему позволили оставить за собой провинцию Тоса, а вся остальная территория острова была разделена между полководцами Хидэёси.

К 1587 г. могущество Хидэёси возросло настолько, что он стал планировать последнюю кампанию – вторжение на Кюсю. Этот большой южный остров всегда оставался в стороне от основного течения японской политики. Во время войны Гэмпэй он пострадал от столкновений местных владетелей; единственным случаем, когда на него вторглись извне, была экспедиция Нориёри, которая продвинулась не более чем на тридцать миль вглубь острова. Главные события войны между Северным и Южным Дворами послужили для самураев Кюсю не более чем предлогом для собственных территориальных захватов. Монгольское вторжение они отбили почти без посторонней помощи. Иными словами, Кюсю был совсем другим миром, и прежде чем описывать вторжение Хидэёси, стоит кое-что сказать о том, что происходило на Кюсю в период Сэнгоку.

Как мы уже говорили в главе шестой, растущей силой на южном Кюсю был клан Симадзу из Сацума. Сибуя, которые так упорно противостояли Симадзу, в конце концов капитулировали, предоставив Симадзу безраздельно править Сацума из их столицы Кагосима. Как раз на территории, подвластной Симадзу, высадились в 1543 г. португальцы с огнестрельным оружием, и, как мы уже говорили, первым, кто использовал огнестрельное оружие в бою, насколько известно, был Симадзу Такахиса (1514–1571) в 1549 г. В том же году он дал аудиенцию св. Франциску Ксавье в Кагосима. Так что, хотя Кагосима и находился далеко от Киото, этот город был далеко не культурной периферией. Скорее наоборот: поскольку все торговые и деловые контакты завязывались в первую очередь на Кюсю, это Киото приходилось поспевать за модой.

В 1556 г. Симадзу начали планомерное завоевание всего острова. Этот стереотип поведения нам уже знаком, достаточно вспомнить возвышение Ходзё и Токугава. В 1556 г. они аннексировали провинцию Осуми и начали семилетнюю кампанию против клана Ито в Хюга. Ито Ёсисукэ капитулировал в 1578 г. и бежал на север искать помощи у христианского владыки Бунго, Отомо Сорина. Отомо выступил против Симадзу с армией в 100 000 человек, и после яростной битвы 10 декабря 1578 г. половина его солдат либо утонула в водах реки Мимигава, либо полегла мертвыми на много миль вокруг. Отомо Сорин вернулся в Бунго, поклявшись отомстить весьма не по – христиански. Провинция Хюга была занята Симадзу.

Их внимание обратилось теперь на Хиго, и огромное войско Симадзу осадило Минамата на самой границе Хиго. Гарнизон сдался ночью 17 сентября, и вскоре почти вся провинция Хиго оказалась в руках Симадзу. Теперь они владели половиной Кюсю. Отомо еще удерживали Бунго, а клан Рюдзодзи контролировал большую часть северо-запада. Стычки между передовыми частями Симадзу и Рюдзодзи и раньше происходили время от времени, но только к весне 1584 г., в то самое время, когда Хидэёси и Иэясу готовились к кампании на Комаки, эти два клана столкнулись. Рюдзодзи Таканобу «подчищал» кое-какие самурайские кланы, уцелевшие после войны. Он напал на один независимый клан, оказавшийся в сфере его влияния – клан Арима, христианского даймё в провинции Хидзэн. Арима обратился за помощью к Симадзу, что последних весьма удивило, и помощь была предоставлена в лице Симадзу Иэхиса, третьего сына покойного Такихаса.

24 апреля 1584 г. Симадзу окопались на Окита-Наватэ, возвышенности напротив Симабара, где встретили яростную атаку Рюдзодзи, у которых не было недостатка в огнестрельном оружии, включая крупнокалиберные мушкеты. Те атаковали Симадзу и Арима в три колонны: одна наступала по дороге через холмы, а другая двигалась вдоль берега. Последней вскоре пришлось попробовать собственного зелья, когда христиане Арима поддержали союзников, открыв огонь по Рюдзодзи с лодок, которые подошли близко к берегу. Стрелки в лодках были вооружены аркебузами, мушкетами и двумя пушками, которые, надо думать, были португальскими. Поскольку атакующая колонна была очень плотной, промахнуться было трудно, и религиозный смысл того, что христианские самураи разносили в куски самураев-буддистов, от них не ускользнул. Не ускользнул он и от внимания отца Фруа, который писал:

«... обычай, которого они придерживались, был весьма примечателен: прежде всего, благочестиво преклонив колени и воздев руки к Небу, они стали молиться: „Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое...“ Выполнив таким образом первую часть своего стратегического плана и с нетерпением приступив к заряжанию пушек ядрами, они с такой силой открыли огонь по врагу, что после первого же выстрела можно было видеть, как все небо наполнилось оторванными членами. Тут они вновь опустились на колени. Последовали молитвы воскресной проповеди, и они, таким образом, нанесли тяжелые потери язычникам, которые не имели мужества продолжать наступление. Одна часть отступила, а другие присоединились к третьей колонне».

Другими словами, «прости нам грехи наши...», а те, кто согрешил против Арима, пусть отправляются в преисподнюю под шквалом пуль! Окончательная победа при Окита-Наватэ была одержана, когда штурмовая колонна самураев Симадзу прорвала ряды Рюдзодзи и взяла голову Таканобу.

В результате сражения при Окита-Наватэ весь северо-западный Кюсю оказался под контролем Симадзу, что сделало неизбежным возобновление конфликта между жадными Симадзу и мстительными Отомо – несомненно, к великому беспокойству христиан Арима, чье благочестивое поведение так помогло Симадзу. С 1585 г. Симадзу вынашивали планы завоевания Бунго, последний решающий шаг в покорении всего Кюсю, не имея представления о том, какая судьба им уготована. Отомо Ёсимунэ попросил помощи у Тоётоми Хидэёси!

Стивен Тёрнбулл Самураи. Самураи

К изданию 1996 г.

* * *

Глава I Боги и герои

Глава IXЧай и мушкеты

Глава I
Боги и герои

Глава IX
Чай и мушкеты